"… необъявленных войн"

— Незнайка, синьор Тефтелино, называйте меня, просто, Незнайка!

— Магнифик! Белиссимо! Браво! Прошу синьор и синьорита Незнайки!

К большому удивлению Незнайки и Кнопочки, ни гамбургеров, ни чизбургеров в меню ресторана не было, а были какие-то, незнакомые коротышкам, Pizza и Pasta. Из напитков в меню присутствовали Spumante acqua и Сaffе.

— Что такое spumante acqua, синьор Тефтелино? — Незнайка спросил у хозяина “таверны-харчевни при дороге”.

— Spumante acqua? Минеральная вода с газом, — синьор Тефтелино удивлeнно посмотрел на гостя.

Незнайка, от удивления, даже рот открыл и не мог ничего сказать в течении минуты, а то и более.

— Вы пьёте то, чем заправляют автомобили, — наконец выдавил он из себя.

— Заправлять автомобиль spumante acqua? Автомобиль заправлять gaz, синьор Незнайка! Но Незнайка уже не слушал толстяка. Он вскочил и размахивая руками выбежал из таверны-харчевни.

— Стойте! Не заправл…

В этот миг раздался оглушительный взрыв и на месте заправки вспыхнул яркий огненный шар. Взрывной волной Незнайку швырнуло на синьора Тефтелино, выбежавшего вслед за коротышкой. Оба столкнулись лбами и Незнайка потерял сознание.

Ложная реминисценц ия Незнайка

…Сознание возвращалось медленно. Сначала возникло ощущение тишины и мрака. Потом я почувствовал своё тело… Где я и что со мной? И, собственно, кто я? Появилось чувство, похожее на удивление… Я не знаю, кто я? Вероятно, был болен или ранен?.. А может — автомобильная катастрофа? Удивление сменяется страхом. Решаюсь шевельнутся, и это удаётся удивительно легко. Подношу руку к голове и ощущаю выпуклое стекло шлема. На мне шлем? Когда-то уже было такое… В памяти всплывает вереница серебристых самолётов. Влажный бетон взлётной полосы. Смуглое суровое лицо с синеватым шрамом на щеке — командир нашей эскадрильи… Я облегчённо вздыхаю. Теперь знаю, кто я. Я военный лётчик морской авиации Штатов Джон Смит…

Реминисценция Синьор Тефтелино

— Вы уже очнулись, прекрасно! Сейчас я кого-нибудь пришлю, — голос принадлежит, какому-то странно одетому синьору, смотрящего на меня сквозь решетку на двери…

— Ваше сиятельство, какое счастье что вы очнулись. Слышу я сквозь забытье. Какой-то старик хлопочет вокруг меня, — где я и что со мной? — с трудом говорю я.

— О, ваше сиятельство, вы в лазарете. В отдельной палате, по распоряжению начальника лазарета, полковника Са-мо-пы-рь-ефа, — старик с трудом выговаривает фамилию, — эти негодяи не посмели поместить князя Валерио вместе со всяким сбродом.

— Чем обязан такой чести? Князь, это надо полагать, — я?

— Да, Ваше сиятельство. Вы князь Валерио Боргезе. Мы в русском плену, куда попали двадцать лет назад в 1955 году, после попытки взорвать на рейде Севастополя линкор “Джулио Чезаре”. Сейчас мы с Вами, Ваше сиятельство, находимся в лагере ГУЛАГ № 35/17 в пустыне Гоби, где строится Магистраль. Переведены сюда полгода назад, после окончания строительства Большого Сахалинского Тоннеля. Меня зовут Луиджи, я был пловцом-диверсантом Decima Flottiglia MAS — десятой флотилии штурмовых катеров, Ваша светлость, Вы и в самом деле ничего не помните?

…Я начал вспоминать. Вот наш сухогруз вошёл в Чёрное море и, не доходя до Одессы, выпускает из днища компактную подводную лодку “Пикколо”. Та приходит в севастопольскую бухту Омега, где на дне был устроен промежуточный лагерь, склад взрывчатки и оборудования…

Места мне были знакомы ещё с войны, известен буквально каждый подводный камень, каждый выступ береговой линии. Сетевые ограждения на входе отсутствовали… Затем мы — восемь диверсантов на четырёх транспортных торпедах, за несколько рейсов доставили заряды к “Джулио Чезаре”, закрепив их под днищем. Включив таймер, вернулись в Омегу, сели в лодку и ушли в открытое море. Двое суток ждали в условном месте возвращения парохода с грузом русской пшеницы, встреча состоялась, и судно полным ходом пошло на Босфор. На подходе к Босфору пароход был остановлен русским эсминцем… Что-то пошло не так. Взрыва так и не последовало. Затем Москва, Лубянка, допросы, ГУЛАГ… Последнее, что я помню, это пылающий грязным зелёным сиянием вакуумный тубусоид… Я пытаюсь дотянуться до тумблера “Выкл”. Вспышка…

— Сколько, Луиджи?

— Что, сколько, Ваша светлость?

— Сколько я “схватил” рентген, Луиджи?

Луиджи, отвернувшись в сторону смахивает слезу с небритой щеки, — восемьсот, Ваша светлость…

— Ваша светлость, на политзанятиях нам рассказывали, что президент Италии, синьор Энрико Берлингуэр, ведёт переговоры с Советским правительством о возвращении тех военнопленных-итальянцев, которые искупили честным трудом свою вину перед советским народом, в Италию, это правда, как вы думаете?

— Думаю, что правда, Луиджи, но знаешь старина, что-то мне не очень хочется возвращаться в Итальянскую Советскую Социалистическую Республику, а тебе, диверсант?

Луиджи берёт мою руку в свою и мы обмениваемся секретным рукопожатием.

— “За короля и за знамя!”, — шепчет Луиджи.

— “За короля и за знамя!”, — также шепотом повторяю я…

Глава четвёртая