"… необъявленных войн"

…В шесть часов вечера “RFT” сообщило что в городе термобарической авиабомбой разбит телеграф, а правительственные войска расстреливают инсургентов на Plaza Vieja… Стоящий в углу “телефункен” моргнул зеленым глазом. Шостакович. Шестая симфония. Кульминация симфонии — переход к четвертой части, величественной и скорбной пассакалье… Кириллу всегда нравилась музыка Шостаковича, пока он не прочёл в газете “Правда”, что опера Шостаковича — есть “сумбур вместо музыки”… Но главное, что он успел. Несмотря на тот ад, что творился на улицах столицы, он сумел доехать в аэропорт к отлёту “Гинденбурга”. Перебросив через плечо, всё еще находящуюся без сознания Марту, он взбежал на причальную мачту и буквально зашвырнул девицу в закрывающийся люк гондолы дирижабля. Там Лаврик, он позаботится о ней. Закурив, Кирилл ещё несколько минут смотрел, как медленно уплывает в сторону океана воздушный корабль.

…Было также решено, что последующие встречи пройдут в Бомбее, в приемлемом для всех месте, что правительственные средства массовой информации воздержатся от публикации подстрекательских или вносящих смущение умы заявлений документов. В общем, теперь мы взаимно вежливы, — усмехнулся Кирилл.

— Мудрый муж находится под опекой бога поэтому блажен, — глядя в окно, заметил Урфин. Кирилл еще раз посмотрел на карлика. Вспомнил, как в Лаосе звено самолетов А-20 на бреющем полете разбомбило и обстреляло их джип. Карлик выпрыгнул тогда из машины и стреляя из своего “Стечкина” вслед американцам, матерился то ли на шведском, то ли на норвежском языке.

— Кирилл, ты забываешь главный наш принцип. Как тебе это объяснить попроще, — продолжал он с прежним самодовольным видом, — ты хочешь спросить какого цвета морковь или, что такое жизнь? Лучше спроси, что такое морковка, — карлик засмеялся.

— Мы не знаем, естественно, всех деталей, генерал, но мы должны верить в то, что ловушка сработает, — Кирилл позволил себе улыбнуться.

— Ты не поверишь, а ведь подобный сценарий давно вынашивался нашими “мудрецами”, — тихо произнёс генерал, — если смотреть на наше правительство с его чиновничьим аппаратом, как на неизбежное зло, а я смотрю на него именно так, то скоро научишься делать выбор между большим-меньшим злом, избегать идеологических ловушек. Кирилл, война это не просто пальба, это борьба умов, борьба двух идеологий. Красная армия за опыт Первой Мировой войны не держалась. На смену нынешним неведомым силам, преследующим собственные эгоистические интересы сталкивающим во имя их удовлетворения целые народы и государства, придут новые, столь же ненасытные и агрессивные… А мы… мы, если подбирая наиболее понятные аналогии, нас можно сравнить с разгонными двигателями современных космических ракет. А ты ведь в курсе, что с ними потом происходит?

Кирилл улыбнулся:

— Их отстреливают, Ганс Альфредович, простите за каламбур.

— Вам бы, молодежи, только бы хиханьки, да хаханьки! — Поморщился Урфин, — а ведь они не упустят шанс убрать меня с дороги. Знаешь, капраз, я предпочёл бы остаться один на один с жрецом-вайделотом в запретном Священном лесу, чем…

Генерал не успел закончить фразу. Дверь кабинета с грохотом распахнулась настежь и он наполнился полудюжиной бойцов группы захвата в полном боевом облачении…

Кирилла должны были расстрелять уже тем же вечером. Прыжок с парашютом с Измайловской Иглы. На Арбате он нашёл старого Костантидиса, владельца антикварного магазина “Arcadia”. Тот помог завербоваться на пассажирский цепеллин матросом… Крым. Форос. Сидя на гальке, он съел всё, до последней крошечки, выбросил в море арбузные корки. Потом раздались выстрелы. И при вспышках выстрелов, он внезапно увидел двести человек, залегших в скалах и ведущих огонь по даче генсека из крупнокалиберных пулемeтов.

Реминисценция. Джузеппе Чиполлино

21 августа 1991 года. “Москва-13”. Бункер Сил Стратегического назначения МО ССКР.

…Я делаю последнюю затяжку и тушу сигарету. На столе передо мной пачка “Кэмела”, непривычно короткая, без фильтра, рядом серебристый параллелепипед “Зиппо”. Говорят, что такие, без фильтра, сигареты, предпочитали всем остальным, американские моряки. Ещё на столе стопка долларов США. Купюры по пять, десять, двадцать долларов, всего около двух сотен. Горсточка мелочи — даймы, квотеры. Авторучка “Паркер” с “золотым пером”, кожаное портмоне, фотокамера “Лейка”, блокнот. На обложке блокнота изображена бравая девица и лозунг: “We can do it”. Сделать это… Сделать это и умереть. Дурные мысли приходят в голову.

Месяц назад с нами встречался товарищ Романов. Он долго молчал, глядя на нас, потом сказал: