Необходимо и недостаточно (СИ)

И я даже не знал, что приносило мне больше удовольствия: то, как член скользил внутри Гермионы, или эта нега из безудержных эмоций, что тёплыми волнами проносилась по всему телу. И моё сердце выпрыгивало из груди. Оно напрочь забыло, что организму вреден настолько участившийся пульс. Да и что таить… мне самому было глубоко насрать на это.

Только Гермиона. Откровенность, что появилась между нами. Её губы, что сейчас тянулись к моим, опаляя горячим дыханием. Её чуть дрожащие ресницы и лёгкая улыбка.

Если бы Блейз услышал эти мысли, он бы наверняка уже организовал поиск моих яиц по всему Хогвартсу и презентовал бы мне их на Новый год. Не утруждал бы себя чтением нудных нотаций о том, что пора забыть о Грейнджер. Он бы понял, насколько его слова бесполезны. Догадался бы, что мой разум сам по себе отторгает изначальную затею о «последнем» вечере.

Эта идея была лишь очередной сценкой в том самом провальном спектакле, что я пытался играть до этого. И всё было тщетным, напускным.

Мерлин, какие же мы идиоты. Топтали свой шанс на счастливое будущее, не видя перед собой ничего, кроме боли. Кроме тех ограничений, в которые загнала нас жизнь.

Но решали только мы сами. А порой то самое решение томилось на подкорке сознания, диктуя нам верные действия. Действия, что наверняка приведут нас туда, где мы и должны быть.

И сейчас мы с Гермионой утопали в любви.

И я готов выпить котёл с Сывороткой правды, потому что уверен, что моё мнение не изменится. Только не после того, как Гермиона призналась, что хочет быть со мной «по-настоящему».

И я вновь толкнулся внутрь, крепче сжимая её бёдра. С уст слетел хриплый выдох, который Гермиона тут же похитила, накрывая мои губы своими. И не нужно никаких слов, чтобы осознать всю химию, что происходила между нами. Чтобы понять, что наступила точка невозврата. Точка долгожданного принятия, дарующая нам бесконечное счастье.

И надежду.

Всё будет хорошо.

Наши дыхания напрочь сбились, а движения Гермионы, так прекрасно смотрящейся на моём члене, становились всё более хаотичными, несдержанными. Но мне не хотелось, чтобы она выбилась из сил.

Я провёл ладонями по её спине, прижимая к себе, и осторожно подтолкнул в сторону, нависая сверху. Кудрявые пряди упали на лицо Гермионы, пряча еле заметные, совсем побледневшие веснушки. Лёгким движением носа мазнув по её щекам, я убрал локоны, заодно оставляя на тонкой шее влажный поцелуй и сразу вновь толкаясь внутрь.

Еле сдерживался, чтобы не кончить прямо сейчас. Ведь одна только мысль о том, что Гермиона занимается со мной сексом в здравом рассудке и так сладко стонет, заставляла каждую клеточку тела дрожать от удовольствия.

— Ты — самое лучшее, что есть в моей жизни, — прошептал я, не в силах сдерживать слова, что так давно томились в ожидании, и перешёл поцелуями к её вздымающейся груди. — У тебя будет всё, о чём ты мечтаешь. Только больше никаких наркотиков, я прошу тебя.

Вместо ответа до моих ушей донёсся чуть хрипловатый стон удовольствия, и я улыбнулся, тут же накрывая губами набухший сосок.

— Мы справимся. Вместе. Я обещаю.

Я вновь толкнулся внутрь, резче, чем до этого. Уже не мог контролировать возбуждение и приятные разряды тока, гулящие по телу: от паха и до кончиков пальцев. Ускорял темп, крепко сжимая её бедра, и, не отрываясь, ласкал губами небольшую грудь.

Старался подарить ей как можно больше удовольствия. Делал всё, чтобы она поняла: секс с эмоциями куда лучше, чем наркотики. Чем временный кайф, который возносит тебя к небесам, а после лепёшкой бесхозного дерьма шлёпает о землю.

И да — я уверен, что Гермиона действительно понимала. Ведь то, что она не вскочила с меня в первую секунду и не убежала за долгожданной дозой, говорило о многом.

Я тонул, растворялся в удовольствии. Гермиона была невероятно горячей внутри. Влажные стенки плотно обхватывали член, всё продолжая сжиматься. Она была насквозь мокрой — кожа снаружи и плоть внутри, разгорячённая и скользкая, втягивала меня всё глубже, не давая мне и шанса на то, чтобы посметь отпустить её. Не позволяя усомниться в нас, что вся эта буря эмоций, наше счастье — лишь недосягаемый мираж.

И я верил. Верил, что всё вокруг — настоящее. Что мы нашли друг друга среди непроглядной тьмы и наконец заслужили свою тихую гавань.

Слышал, как тяжело и хрипло она дышала. Как её стоны всё больше становились похожи на несдержанные вскрики. Услада для моих ушей. Лучший вечер в моей жизни.

Давай же, детка.

Простыни натянулись, когда Гермиона сжала ткань пальцами. Я ускорил темп, собираясь вот-вот кончить. Сделать это вместе с ней. Но тут же застыл, пытаясь осознать, что только что услышал.

Резкий крик.

Он прогремел на всю спальню вместо ожидаемого оргазма. Пронзительный. Переполненный болью.

Только не это. Только не снова, чёрт побери.

Всё моё тело будто парализовало. Я медленно поднял голову, находя бледное лицо, перекошенное от боли, и слёзы, затаившиеся в уголках её глаз. И я боялся в них смотреть. Боялся увидеть в них то, что заставляло меня биться в истерике каждую ночь.