Необратимый процесс (СИ)

— Это нихуя не будет похоже на жизнь, — злобно орет Джонни чуть ли не ей в лицо, — потому что там не будет тебя, маленькая ты тупая сука!

Она понимает, что плачет, только когда рукой тянется вытереть слезы. Или, возможно, Джонни это делает, на миг перехватив управление. Уже невозможно отличить.

Джонни Сильверхенд не умеет любить и ценить людей. У него это выходит не лучше, чем у псины, которая смыкает зубы у тебя на ноге капканом — удержать, не отпускать, мое. Джонни — спутанный клубок обжигающих эмоций. Эгоистичных, злых, но всегда — слишком искренних.

— Ненавижу, — хрипит он.

Не уточняет — ее, себя или весь ебаный мир. Всех сразу.

— Не вздумай отрекаться от жизни, просто потому что ты добренькая, Ви, — просит он, и в этом правда слышится какая-то пиздецовая мольба. — Ты же сильная, и ты знаешь, что в этом городе нужно сражаться, выживать. Покажешь слабину — тебя тут же сожрут. Так и здесь. Ты будешь сражаться до последнего, иначе… — Он не знает, что придумать, чтобы пригрозить. Что может быть хуже смерти, которую Ви уже где-то подсознательно готова принять вместо него. — Иначе ты мне никто, Валери, — огрызается Джонни, сдаваясь.

И это бьет очень больно. Потому что с ним Ви может быть кем-то важным.

Конечно, когда вы наживую спаяны. Когда и не может быть никого важнее.

— Я поняла, — говорит тихо. — И незачем так орать.

Ви уже не верит в спасение — слишком много было ложных следов и бесплодных попыток что-то изменить. Ее жизнь висит на волоске, и она к этому привыкла. Но ради Джонни она постарается. Правда попробует продержаться еще немного, пока хватит сил.

Она не знает, на какое чудо Джонни надеется, но почему-то он верит, что вместе они способны изменить весь ебаный мир.

========== 18. боль ==========

— Блядство! — рычит Джонни, схватившись за плечо.

Ви удивленно косится на него. Она скованно прячется за машиной — в этот раз она схлестнулась с целой армией. В нос бьет запах сырого асфальта и крови. Кровь — это от нее. Заключенная в кольцо, Ви тихо ругается. Сердце перехватывает, у нее аж под горлом колотится. Рассудок, переполненный страхом, не собирается сдаваться, прикидывает пути отступления.

И тут Джонни дергается от ее боли.

Конечно, плечо ей прострелили, но Ви почти забывает об этом, поглощенная адреналином, азартом и желанием сбежать, чтобы выжить. У нее хватает ума не копаться в мыслях Джонни; сейчас, когда ей нужно сосредоточиться, это будет опасно. Во рту у нее вкус крови, но это ерунда — губу раскусила.

Сквозь пальцы Джонни, стиснутые на плече, течет ярко-красная кровь, и его лицо перекашивается. Рана — общая.

— Перестань это визуализировать, — приказывает Ви. — Отгородись.

— Легче сказать, чем сделать.

Ви слышит, как справа замолкает автомат, и ей становится не до болтовни с воображаемыми друзьями. Она бросается туда, стремясь наскочить на бойца из «Шестой улицы». Тот, как Ви и надеялась по доносившимся оттуда вскрикам, оказывается неопытным пацаном, которого свалить на землю можно чисто на упрямстве. Часть ее адски циклится на ране в плече, но Ви стряхивает неприятные ощущения, с размаху всаживает нож пацану в горло. Ей стреляют в спину, но Ви уже видит просвет, брешь в окружении…

И бежит так, как никогда в жизни не бегала, устремляясь к брошенному на углу улицы мотоциклу, лихо вскакивает на него и сходу врубает скорость.

Потом, уже около дома, Ви останавливается, чтобы перевести дух. Она целая, защитные пластины на кожанке спасли от пары пуль, которые должны были вгрызться в спину — теперь всего лишь ребра надсадно ноют на вдохе. Рана на плече закрывается, подстегнутая ускоренной регенерацией после инъекции.

— Эй, ты там как? — она зовет Джонни, обеспокоенная. — Мы окончательно засинхронились?

Раньше Джонни говорил, что боль приходит с задержкой, а то и вообще не достает до той части мозга, которую разъебывает биочип. Вроде как, застревает в нервной системе Ви и не пробивается через электронику. Но, похоже, все это остается в прошлом, а их спаивает вместе так, что не отодрать.

Позабавленная этой мыслью, Ви выхватывает нож, еще грязный, с мутными разводами крови, тщательно обтирает его о рукав… а потом прокалывает палец. Когда-то в детстве они так клялись на крови. Ви поднимает палец, точно перст указующий, смотрит на проявившегося Джонни, и он терпеливо кивает:

— Да, я чувствую. Даже такую мелочь.

— Это хуево, — хмуро говорит Ви. — Связь не должна быть настолько острой, черт… Что еще ты чувствуешь?

— Если сосредоточусь — ветер в твоих волосах, — негромко говорит он. Без привычного пафоса, очень честно, и на Ви сразу же накатывает страх. Она близка к грани как никогда.

— Возможно, это пройдет со временем, — бормочет она. — Ослабнет. Надо немного подождать.