Необузданные Желания

— Ты сказал, что пообещаешь выполнить все, о чем я попрошу. Это было правдой?

— Ага.

— Хочу попросить тебя только об одном.

— О чем именно?

— Пожалуйста, не причиняй вреда Ставросу. Неважно, как все обернется, оставь его в покое. Он не заслуживает того, чтобы пострадать из-за меня.

Его грудная клетка расширяется при медленном вдохе. Его голос звучит хрипло.

— Ты очень заботишься о нем.

— Он — мой друг.

— Он — твой бывший любовник.

— Ему нужен кто-то, кто присматривал бы за ним.

— Мы говорим о богатом взрослом мужчине, а не о ребенке.

— О, пожалуйста. Ты его видел. Ты знаешь, о чем я.

После паузы Деклан неохотно говорит:

— Да.

— Так ты обещаешь?

Хотя я не вижу его лица, я чувствую его замешательство.

— Если он тебе так дорог, почему ты все еще не с ним? Он влюблен в тебя.

— Нет, он влюблен в мои туфли.

— Я понятия не имею, что это значит.

— Это значит, что он любит то, что я ему даю, а не меня. Он даже не знает меня. Он будет по уши влюблен в следующую девушку, которая удовлетворит его потребности, поверь. Хочу сказать, что я не смогла бы смириться с собой, если бы он пострадал из-за чего-то, к чему причастна именно я, — когда Деклан мне не отвечает, я продолжаю, — пожалуйста, Деклан. Это бы много значило для меня.

— Ты так беспокоишься обо всех своих бывших?

— Нет. Ты ревнуешь?

— Только не к нему.

Похоже, Деклан скрывает правду.

— Почему это?

После долгой паузы он неохотно отвечает.

— Ему не нужно было принуждать тебя. Ты выбрала его.

Я могу сказать, что он не хотел этого признавать, и у меня больно на душе от того, что Деклан это сделал. Я мягко говорю:

— Ты меня не принуждал.

— Я похитил тебя. Взял тебя против твоей воли.

— Давай не будем зацикливаться на том, как все это началось. Все могло быть и хуже. Не похоже, чтобы мы познакомились в тюрьме.

Он молчит, размышляя. Когда слишком долго молчит, я говорю:

— Выкладывай.

— То, как работает твой ум, продолжает меня удивлять. Или, может быть, правильнее сказать «пугает». Я не встречал до этого никого, кто был бы настолько способен принимать вещи такими, какие они есть, не отрицая их.

— Я не всегда была такой прагматичной. Жизнь здорово надрала мне задницу, когда я была ребенком. Мне тоже повезло, потому что это пробудило во мне бойца. Если бы меня никогда не сбивали с ног, я бы никогда не нашла в себе сил подняться на ноги. И продолжать вставать после каждого следующего удара, зная, что смогу это сделать.

— Из страдания появились самые сильные души, — бормочет Деклан.

— Самые влиятельные люди в этом большом мире помечены шрамами.

Его тяжелый выдох звучит подавленно.

— Черт.

— Что случилось?

— Ты знаешь Халила Джебрана.

— Я обожаю его. Ты читал его «Пророка»?

— Это всего лишь моя любимая книга.

— Почему это так тебя угнетает?

В его голосе проступают резкие нотки.

— Потому что ты двадцативосьмилетняя девушка, которую я, черт возьми, похитил; девушка, которая дружит с девушкой моего злейшего врага; девушка, которая переживает из-за бывшего любовника — тоже моего врага; которая родилась более чем за десять лет до меня в совершенно другой стране, чем я, и прожила совершенно иную жизнь, чем я, и которая каким-то чертовым образом знакома с малоизвестными древними философами-стоиками и малоизвестными ливанскими поэтами двадцатого века, и которая хочет готовить здоровую пищу для своих похитителей и обучать их методам борьбы со стрессом. В твоих словах нет никакого смысла.

Посреди его сердитого молчания я тихо говорю:

— Для тебя, ты имеешь смысл.

Рычащий звук — мой единственный ответ.

— Если тебе от этого станет легче, то для меня ты тоже не имеешь никакого смысла. Ты слишком стар, слишком ворчлив и слишком властолюбив. К тому же, ты прав. Похищение — ужасный способ начинать отношения. Это полный пиздец. Мы обречены, я понимаю. Но знаешь, что еще?

— Нет. Что?

— Меня все это не волнует, потому что то, как ты смотришь на меня, заставляет меня чувствовать, что я могла бы научиться летать.

Все его тело замирает. Дыхание, которое в конце концов вырывается из его легких, медленное и прерывистое.

— Я думал, ты меня боишься. Учитывая все это.

— Я расслаблена. И тоже ненавижу себя за это. Хочу быть такой же отчужденной, незаинтересованной кошкой. Но реальность такова, что это не так. И это ужасно. Я также надеюсь, что нам не придется продолжать говорить об этом, потому что все это звучит довольно ужасно. Но не хочу попасть в одну из тех ситуаций, когда какое-то глупое недоразумение можно было бы уладить простым разговором, потому что я ненавижу это дерьмо. Это неубедительно. Согласен?

— Ага.

— Отлично. Итак, каков итог? Мы оба думаем, что это невозможно, но в то же время то, что между нами — потрясающе. Мы оба думаем, что это фантастично и в то же время отстойно. У нас обоих серьезные проблемы с доверием, друзья, которым это не понравится, и действительно проблемные личные истории, которые, скорее всего, вызовут всевозможные проблемы в будущем, но прямо сейчас это продолжается.

— Это?

— Мы.

— Вот так просто?