Необузданные

Ночь прошла спокойно, но он бы такой ночи и врагу не пожелал. За предыдущие две ночи Крану привык спать в оковах, хотя это было совсем не удобно. Он был измотан. Все его тело онемело или болело. Всякий раз, когда он думал о своем положении, его зубы скрежетали так сильно, что болела челюсть. Но, по крайней мере, ночь была тихой.

Днем было намного хуже. Мало того, что он страдал от жары, не имея возможности остудиться, лианы натирали кожу, а тело ныло от боли, но его родителей это не заботило. Его гордости было нанесено настолько необоснованное оскорбление, что он откинул голову назад и ударился головой о дерево. Он знал, почему они это сделали; они думали, что он обезумел. Они думали, что если отвяжут и не уследят за ним, то это повлечет за собой серьезные последствия, он нападет на кого-нибудь или сбежит. Они были правы на этот счет, скорее всего, он бы так и поступил, но не потому, что сошёл с ума. Они позволили его Королеве уйти.

Если бы он не знал, что Тройи лежит ничком и страдает от горячки, он бы возненавидел самца еще больше. А так, он гадал, кто из них больше пострадал от исчезновения Мойры, но поскольку у него не было однозначного ответа, оставалось лишь лёгкое чувство побратимства с Тройи. Он все еще ненавидел самца за то, что тот его предал, и жутко ревновал к тому, что было даровано Тройи, но сейчас его страданий было достаточно, чтобы подавить в Крану любые жестокие и мстительные порывы.

Он ненавидел Грона, возможно, даже больше, чем когда-либо. Этот невыносимый щенок со своей Королевой смотрел на него сверху вниз. Крану снова намеренно ударился головой о дерево, размышляя о том, что Грон вел себя так, словно у него на все были ответы, словно Крану сам во всем виноват. Правда заключалась в том, что Грону было дано все и сразу, — любимое дитя с Королевой из ниоткуда, свалившейся к нему на колени, — в то время как Крану был многим обделен. Неужели они с Гроном снова подерутся, как только его освободят? В этом не было смысла. Крану устал от всего этого. Но Грон с энтузиазмом искал предлог, чтобы сразиться с ним, и Крану придется дать ему отпор.

Что касается его родителей, то он, конечно же, не станет с ними бороться. Его отцы были слишком стары, чтобы по-настоящему противостоять ему, а его мать была Королевой, так что это было немыслимо. Но Крану знал, что если он хочет избежать конфликта с ними и кровопролития, то ему придется бежать, а они попытаются его остановить. И куда он направится? Вернется в дебри, будет бродить по пограничным землям? Он точно сойдет с ума, если ему придется отказаться от всего, что он обрел, и сделать это снова. Он нашел Мойру, которую ему даровала Богиня. Он не станет продолжать поиски, ведь он нашел ту, что искал.

Он снова стукнулся черепушкой о ствол, подумав о ней. Он хотел ее. Она была лучше, чем Королевы его вида. Если она была хоть немного похожа на Грут, он бы стал с ней счастливее, чем с кем-либо из его вида. Он отчаянно хотел обрести то положение, которое он заслужит, но он никогда не мечтал о принудительном спаривании, поглаживаниях, покровительственном отношении и помыкании. Он знал, что спаривание доставляло удовольствие, поэтому ощетинился при мысли о том, что ему придется ложиться на спину при каждом рывке за хвост и ждать, когда его придавят и оседлают.

Мойра была гораздо меньше его. Она будет нежно прикасаться к его хвосту и не отягощать своим весом его бедра. Крану не нравилось, когда его побеждали физически, выставляя слабее других, а с Королевой его вида это стало бы повседневной реальностью. Но Мойра не сможет причинить ему боль или заставить делать то, чего он не хочет, по крайней мере силой. Он не найдёт счастья с такой Королевой, как его мать или Граста, особенно теперь, когда знал, что Мойра была той самкой, которые любили трогать лица и нежно гладить шкуры своих пар.

Он будет заботиться о ней.

Его сила никогда не представляла для него особого значения. Зачем быть сильнее окружающих, когда нет цели? Но с Мойрой все было наоборот. Ей понадобится его сила, чтобы защитить и обеспечить ее. Он воспользуется этой силой, чтобы служить ей.

Он почувствовал спиной вибрацию дерева, но это был не ветер, а подкравшийся к нему Мруин. Да благословит Богиня этого паренька. Он выглядел испуганным и настороженным, как будто ему не нравилось находиться на земле, что иногда случалось с тем, кто проводил слишком много времени на деревьях, а Мруин, похоже, проводил все свое время в лесу. Крану не знал, когда и почему изменилось его поведение, он понятия не имел, как паренек проводил своё время. Поначалу он воспринимал его как юнца, самца, вступающего во взрослую жизнь, само собой, отвергающего общество своих родителей, но Мруин казался чужим в своем собственном доме, никогда не появляющимся в деревне. Неужели ему настолько не нравилась Грут? Мойра?

Мруин посмотрел на него, присев на четвереньки. Если кто и был здесь наполовину одичавшим, так это Мруин. Он был похож на одного из тех пугливых зверьков, которые живут в дуплах деревьев.

— Тебе что-нибудь нужно? — прошептал он.