НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Я предполагала, что у меня будет немного времени. Как всем известно, я не жаворонок и надеялась, что успею заскочить в туалет и, по крайней мере, почистить зубы, улучив момент, чтобы привести в порядок мысли до того, как мы начнем. Это немного действовало на нервы, но негласный вызов мне был уже брошен — я хотела продержаться целый день и посмотреть, к чему это приведет. Адреналин уже пошел.

Адам спросил, поняла ли я, что он сказал. Я кивнула, не доверяя своему голосу, который мог выдать мое нервное состояние. Я очень беспокоилась, что, если он почувствует мой страх, то ослабит давление, и тогда я не смогу приобрести полноценный опыт.

Ха! Есть шанс, что все будет прекрасно.

Он нежно взял мое лицо, погладил волосы и внимательно посмотрел на меня.

— Ты хорошо помнишь свое стоп-слово?

Я снова кивнула.

Он улыбнулся.

— Хорошо. Запомни, нет ничего постыдного в его использовании. Я знаю, для тебя это будет сложное соревнование, но я также знаю, что ты собираешься делать все, что в твоих силах, чтобы угодить мне.

Я смотрела на мужчину, которого полюбила — улыбающегося мне, с примятыми подушкой волосами, — и улыбнулась в ответ, зная, что он прав. Конечно, отчасти именно дух соперничества так же, как и любовь, лежал в основе моей потребности сделать все как следует. Но я не думала, что стоило упоминать об этом в тот момент.

Сейчас у меня есть тайные подозрения, что он тогда уже знал это.

Так все и началось. Адам отправил меня принимать душ, а сам в это время остался в кровати читать утренние новости с телефона. В результате моей обычной утренней раздражительности у нас очень быстро сложился определенный распорядок: он шел в ванную первым, давая мне возможность больше десяти минут поваляться в постели, прежде чем встать. В этом был полезный побочный эффект — к тому времени, когда я была одета, на столе меня ждала кружка чая, а иногда даже какой-нибудь тост. Словом, даже такой невинный исходный приказ уже казался странноватым. Конечно, задания только собирались приобретать большую сложность.

Наконец, чистая и высушенная, я вернулась в спальню голая, как и было приказано. До этого времени Адам видел меня раздетой бессчетное число раз, но когда он положил свой телефон на тумбочку и повернулся, чтобы уделить мне все свое внимание, я испытала застенчивость и стыдливость. Я попыталась не покраснеть и сжала кулаки, чтобы побороть желание скрестить руки на груди. Я была совершенно уверена, что это будет расценено как «нет-нет».

Он приказал мне повернуться, положить руки на стену рядом с кроватью и расставить ноги в стороны. Я сделала, как было сказано, и он вынырнул из-под одеяла, чтобы стать за спиной.

Его рука была на моей заднице, которую он натирал холодным от лубриканта пальцем, прежде чем легко проскользнуть внутрь. Я покраснела, неожиданно признательная ему за то, что он не может видеть моего лица. Потом его палец сменился на кончик анальной пробки (очень холодной!), которую он медленно вставил в меня на всю ее длину. Его рука бродила между моими ногами, его прикосновения были почти обезличенными, и я не могла удержаться, чтобы не вздрагивать — мое тело уже демонстрировало удовольствие от самого начала этой игры, хотя мозг еще только пытался понять, действительно ли мне это нравится.

Это не совсем правда. Я уже против собственной воли напрягалась от однообразия распоряжений.

Он приказал мне повернуться. Я сделала это, молча округляя глаза на продолжающееся микроруководство. Что же, так весь день и будет продолжаться? Потому что это уже начинало надоедать.

Когда я повернулась, то не успела изменить выражение лица, и он его увидел. Не в первый раз он видел этот мой взгляд — и уж, конечно, не в последний, — но его реакция заставила меня буквально онеметь на мгновение.

Он схватил меня за волосы, и, удерживая, приблизил свое лицо к моему. С суровым выражением, тихим угрожающим голосом он предупредил меня насчет того, как я должна вести себя сегодня.

Я даже не успела задуматься о том, что лучше — что-то ответить или промолчать, как он сел на кровать, положил меня к себе на колени и начал больно шлепать.

Мое тело уже демонстрировало удовольствие от самого начала этой игры, хотя мозг еще только пытался понять, действительно ли мне это нравится.

Когда моя задница стала красной, я сжалась вокруг неумолимой пробки. Я была разочарована, и в то же время меня это заводило, как я ни сдерживалась. Но, несмотря на противоречивые эмоции, вспыхивавшие у меня в голове (ну ладно, злости было больше), было одно неопровержимое доказательство моего истинного отношения к его оскорблениям. Мое лицо пылало, и я знала, что становлюсь влажной. Будь он проклят.

Хотя сегодня, по всей видимости, мое возбуждение не имело значения.

Когда Адам наконец закончил порку, я робко поднялась с его колен; у меня подкашивались ноги и горела задница. Я не смотрела на него. Я чувствовала себя ничтожной. Наказанной.