Необыкновенная история обыкновенного кота

"Я уже и не надеялась увидеть тебя, Фип …"

С этими словами она изможденно откинулась на сбитую перину, и тут до Фипса дошло, что время Жанин наступило чуть раньше, чем положено. За три зеленых бумажки старуха из квартиры на втором этаже вызвала крестоносцев, и они отвезли Жанин в клинику. Десять бумажек перекочевали в карман коновала в белом халате. Долгих, почти бесконечных четыре часа Фипс ошивался в воняющем фармакологией коридоре больницы. Он то дремал, то бродил бесцельно под сводами бесконечной галереи из стульев.

Наконец, вышел доктор, но не подошел к Фипсу. Лишь издали отрицательно покачал головой.

Его впустили. Жанин лежала на операционном столе, ее живот был прикрыт окровавленной простыней. У Фипса потемнело в глазах. Запах крови Жанин доносился из мусорного ведра. Доктор лишь пожал плечами:

"Котята были слишком крупные. Первый умер еще в утробе. Второго можем усыпить сейчас…"

Фипс как во сне повернул голову к маленькому стеклянному боксу, в котором копошилось крохотулечка-облезлое-нечто. Когда кот приблизился, нечто замерло, подслеповато уставилось на него и запищало. Сердце кота сжалось от боли. Фипс облизал малышку, давая понять, что предложение доктора неприемлемо.

"Как скажешь, приятель, – устало и буднично произнес доктор. – Сестра! Поместите новорожденного в переносной контейнер для котов".

Десять долларов творили чудеса, Фипса совершенно раздавленного, с утепленным контейнером в зубах, доставили домой на той же машине с крестом. Соседи грелись на солнышке, ожидая новостей. Но, поняв все с первого взгляда, потихоньку начали расходиться, сочувственно потираясь о Фипса боками. На ступенях, ведущих в подвал, остался только Тимми.

Фипс без сил рухнул на ступени рядом с огромным барменом, в этот момент переносная сумка призывно запищала.

"Сын?" – спросил Одноглазый.

"Девочка. Вылитая Жанин".

Фипс заплакал. Он плакал тихо и беззвучно, по-мужски, но от этого горе не уменьшалось.

"Послушай, сынок, – прокряхтел бармен, – мы со старухой Лил возьмем малышку к себе, пока ты не решишь, что делать дальше".

Фипс поднял глаза на старика.

"Я не могу просить тебя об этом, Тим", – сказал он неуверенно.

"Тебе и не нужно просить".

Они сидели на ступенях в лучах уплывающего за крыши домов солнца и молчали. Старик Тимми схоронил уже двух жен, а для Фипса это была первая тяжелая утрата. Тим все понимал. Малышка Жанин окрепшим голоском потребовала маму. Фипс вылезал ее напоследок, стараясь сохранить в памяти ее аромат, так похожий на запах покойной жены.

Он насильно вручил бармену оставшиеся деньги, почти восемьдесят зеленых, и пошел прочь. Потом побежал.

2

Мартис пристрастился к пиву. От этого мерзкого пойла с невыносимым запахом пес становился вялобубнящим, нудным и сонным. Бородатый человек по имени Паровоз, пропал куда-то на три дня.

Фипс застыл на подоконнике и втыкал в ворон, нахально раздербанивших пакет с мусором прямо на асфальте. Желудок судорожно сжимался и урчал, но двинуться с места не хватало моральных сил. Все, что оставалось на кухне, они с Мартисом доели еще вчера, но желудок не желал получать выходной – чертов трудоголик хотел работать круглосуточно. Они даже пытались прибраться от нечего делать, но вышло только хуже.

Паровоз вернулся около полудня, местами выбритый и трезвый, в сопровождении огромной, как молочная цистерна, тетки в белом переднике, вооруженной сосущей змеей.

В течение следующих двух часов тетка передвигала всех троих из угла в угол, пока жадный рот ее воющего монстра поедал хлам. Это было непривычно, тревожно и подозрительно. Мартис остервенело лаял, а Фипс вообще забрался по шторе на самый верх и дулся там, пока все не закончилось.

Зато после ухода тетки с пылесосом, квартира приобрела жилой, даже уютно-просторный вид. Поначалу Фипс заблудился в таких огромных палатах, и намеревался уже оставить лужу на полу, но Джерри Паровоз мягко поимел его за шкирку и указал лоток. Раз и навсегда.

"Так, монстры, – сказал Паровоз. – Надеюсь, ваша депрессия подошла к концу?"

Мартис вяло повилял хвостом, Фипс вообще проигнорировал вопрос, сконцентрировавшись на своем вселенском горе, и принял страдальческую позу.

Паровоз открыл кладовую и извлек на свет модернизированную собачью шкуру.

Выглядела она примерно как космический скафандр. Фипс обнюхал костюм и поморщился – запах мертвой собаки никуда не исчез.

Изнутри костюм был потно подбит ватином и наглухо застегивался на секретные пуговицы.

"Ну, решайся! – подначивал его Мартис. – Ты решишься, наконец?"

И Фипс решился.

Сначала ему показалось, что он задохнется в "собаке".

Что он ничего не увидит.

Что он ничего не услышит, так как его собственные уши плотно прижаты к затылку.

Что он не будет чуять запаха, потому что все его существо заполнил запах мертвой псины.

С полчаса он активно катался по полу, пытаясь содрать с себя "собаку", но потом устал и лег, вытянув ноги. Через минуту-другую он констатировал факт, что "собака его съела".

Мартис заметно оживился.

Стал обнюхивать Фипса спереди, сзади и с боков.

Потом сокрушенно покачал головой.

"Не прокатит!"