Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Наконец, потратив почти две недели на получение соответствующего разрешения по службе и добившись-таки согласия Анны Николаевны, Дмитрий Болеславович в первых числах июня 1919 года выехал в Темников. Согласие своё на эту поездку жена дала ему только с тем непременным условием, чтобы он никого из родственников, живущих сейчас с матерью, ни к себе, ни куда-нибудь поближе – в Иваново или в Кинешму не привезёт: ни сестры Лёли, ни воспитывавшихся там детей. Она категорически предупредила, что если только муж не выполнит этого требования, то она вместе с сыном немедленно от него уйдёт.

Дмитрий согласился на всё, он очень хотел застать мать в живых, он так торопился, что не заехал к отцу в Рябково и даже к дяде в Иваново. И всё-таки опоздал…

Он прибыл в Темников пятого июня, то есть на следующий день после смерти своей матери.

Мария Александровна Пигута, урождённая Шипова, скончалась 4 июня 1919 года, имея 63 года и 10 месяцев от роду, от тяжёлой внутренней болезни, по-видимому, рака желудка (как свидетельствовал документ, выданный лечившим её врачом Алексеем Михайловичем Рудянским). Кончина её произошла в 12 часов дня, было воскресенье. В этот день часов в одиннадцать Боря принёс из аптеки очередную порцию лекарства, забежал на минутку к бабусе, поставил пузырёк на обеденный стол, который теперь был всегда придвинут к её кровати, и уже собрался выбежать из комнаты, но она его окликнула.

Последние дни ей как будто стало немного легче, боли или под действием лекарств, или ещё почему-либо, мучили её меньше, она не так сильно стонала и больше обращала внимание на окружающее. Остановив внука, она спросила:

– Боря, ты почему не в школе?

Боря удивился: «Ну и бабуся, совсем беспамятная стала…», – и он громко сказал:

– Да ведь сегодня воскресенье, ты что же хочешь, чтобы мы и в воскресенье учились? А потом, у нас всё равно через два дня каникулы начинаются. Да ты меня опять не слушаешь! – добавил он обиженно, увидев, что она в изнеможении вновь откинулась на подушку и закрыла глаза.

– Бабусь, ну я пойду, ладно?

Больная на его слова чуть заметно кивнула головой, мальчик выбежал из комнаты и помчался на двор. Последнее время ему всё труднее было находиться с бабусей: в её комнате стоял очень тяжёлый запах, она часто стонала и почему-то иногда засыпала во время разговора, и потом, самое главное, в её комнате надо было говорить полушёпотом.

Вначале это казалось даже интересным, но через 2–3 минуты становилось невтерпёж. У него был звонкий громкий голос, и начав что-нибудь рассказывать больной, он увлекался, забывал о полушёпоте, и прибегавшая Поля немедленно его выдворяла. Так понемногу он привык к тому, чтобы заглядывать к бабусе только на минутку.

А сегодня Поля не велела уходить далеко от дома до обеда, мальчик решил докончить сражение с зарослями крапивы, начатое ещё несколько дней тому назад. Добыв из-под крыльца, где он прятал всё свое дреколье, как говорила Поля, саблю и ещё какую-то палку, изображающую пику, Боря с воинственным криком побежал в угол двора. Сражение началось. Его сабля, как ему казалось, блистала молнией, головы его многочисленных врагов так и летели во все стороны!

Увлечённый битвой и своими воинственными криками, он не сразу услышал голос Поли:

– Боря, Боря! – сквозь слёзы звала она, – иди скорей, бабуся умирает…

Он бросил саблю и со всех ног рванулся к крыльцу. И вдруг его движения стали медленными и неуверенными, отчего это произошло, он не сумел бы объяснить. Его ноги как будто налились свинцом, сделались тяжёлыми и неповоротливыми, и он шёл всё медленнее и медленнее. Мальчику стало страшно…

Поля рассердилась:

– Да иди ты скорей, чего так тащишься?! Бабуся тебя звала, наверно, проститься хочет, может, ещё успеешь! Скорее! – крикнула она и побежала в дом.

Однако Боря шёл всё так же медленно. Он думал. Он уже знал, что бабуся, сколько бы ни пила этой противной жидкости, уже не встанет, не пойдёт с ним в школу. Взрослые, не стесняясь, говорили об этом, причём и мальчишка где-то в глубине души тоже ждал, что бабуся умрёт… Но, во-первых, он не думал, что это произойдёт так скоро, ведь только час назад она разговаривала, а во-вторых, он не предполагал, что смерть приходит так просто, так неожиданно.

В горле у него защемило, защипало в носу, и из глаз потекли слёзы. Он не вытирал их, а так с текущими по щекам, оставляющими на его пыльном лице светлые дорожки, капающими на рубашку слезами и вошёл в столовую.

Там было много людей. Сначала он не разглядел их. Увидел только бабусю, которая лежала на кровати, желтовато-белая, со спокойным и каким-то не своим лицом, со сложенными на груди руками. В них уже был кем-то вложен образок. Глаза её были закрыты.