Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

А погода действительно стояла на редкость хорошая — солнечная, тёплая, и лишь только по ночам немного холодало, и на лужицах кое-где появлялся тоненький ледок. Снега ещё не было, хотя шли уже последние дни ноября. Отсутствие снега тревожило и Игнатия Петровича, и крестьян, бравшихся за заготовку стоек. Вывоз их на телегах был невыгоден — на санях делать это гораздо сподручнее: можно и больше наложить на каждый воз, и дорогу во многом сократить, проехав по тем местам, где летом и осенью проезда нет.

В то же время задержка с поставкой стоек грозила Дальлесу солидной неустойкой, а Дмитриеву, как непосредственному исполнителю, — серьёзными служебными неприятностями. Вот, в поисках выхода из этого положения и проходили разговоры.

Послушав сетования Дмитриева, Борис Алёшкин внёс свое предложение: он посоветовал сейчас организовать усиленную рубку и заготовку стоек, оставляя их пока в лесу с тем, чтобы начать интенсивную вывозку после выпадения снега, а для того, чтобы артели не могли похитить стойки друг у друга, раздать им имевшиеся в распоряжении участка топорики с клеймами. На обушках этих топориков имелись цифры, если каждой артели присвоить свои цифры, тогда стойки уже не перепутаешь.

Это предложение, с одной стороны, понравилось крестьянам, но с другой вызвало и некоторое раздумье. Они поняли, что клейма позволят потом при приёме легко определить, кому принадлежит бракованная стойка, если таковая будет обнаружена. Однако это предложение очень понравилось Дмитриеву, который с удовольствием посмотрел на своего молодого помощника и, покровительственно похлопав его по плечу, одобрительно сказал:

— Это ты, Борис, хорошо придумал, молодец! Ну а теперь мы с товарищами займёмся обсуждением деталей договоров, и я думаю, что вас с Фёдором можно отпустить, вы и так вчера хорошо поработали. Идите-ка, прогуляйтесь!

Такое предложение, конечно, пришлось ребятам по душе, и они не заставили повторять его дважды. Через каких-нибудь 10 минут они уже выходили из дома и направились не в село, где в это время дня делать было нечего, а в квартиру Сердеевых, где с увлечением предались музыкальным занятиям, разучивая всё новые и новые вещи. Борис осваивал их на фисгармонии, а Фёдор подбирал партию для каждого инструмента. Ведь как его сестры, так и он сам, и несколько других музыкантов из числа детей железнодорожников и крестьян, нот не знали и почти всё подбирали на слух. Более или менее хорошо разбирался в нотах только Борис.

У Сердеевых имелось довольно много нот для рояля. Выбирая из них популярные в то время танцы и песни, Борис играл их на фисгармонии, Фёдор слушал, запоминал и потом играл мелодию на балалайке, на мандолине или на гитаре. Затем этому он обучал и всех остальных. Время за музыкальными занятиями летело незаметно.

Забежав вперёд, можем сказать, что переговоры, которые велись Дмитриевым в отсутствии его помощников с каждым артельщиком с глазу на глаз, как впоследствии выяснилось, принесли и ему, и его начальнику Семёну Ивановичу Шепелеву после сдачи стоек солидный куш.

Конечно, в то время ни работники шкотовской конторы Дальлеса, ни тем более юные помощники Дмитриева даже и не подозревали о задуманных, а затем и исполненных махинациях, и вскрылись они, можно сказать, чисто случайно, но, пользуясь правом автора, расскажем о них сейчас.

По плану Дальлес производил расчёт с заготовителями стоек за кубофут. В среднем вырубка, разделка и доставка их на склад должна была стоить 15 копеек за кубофут, изменение стоимости могло смещаться в ту или иную сторону в пределах одной-двух копеек, в зависимости от удаления места вырубки от склада. Крестьяне-артельщики, заключавшие договоры с десятником от имени всех членов артели, конечно, в этих мерах ничего не понимали и подписывались, доверяя словам десятника, а тот, зная, что в каждой стойке будет менее кубофута, хотя ещё пока и не мог определить на сколько, чтобы себя обезопасить от недостачи и облегчить расчёты с крестьянами, предлагал им, не обращая внимания на кубофуты, проставляемые в договоре, рассчитываться за стойки поштучно. При этом цену за каждую стойку, вне зависимости от её размеров, он определил в 5 копеек за ту, которая доставлялась с дальнего участка, за 6–8 вёрст от станции, и 4 копейки за штуку с ближнего.

Артельщики, прикинув, что при благоприятной погоде они смогут за рабочий день вывести 100 и даже 120 стоек и таким образом заработают с каждой подводы около 5 рублей, с предложением десятника согласились, заработок их устраивал. Впрочем, если бы кто-нибудь отказался, то на его место нашлось бы немало желающих. С побочными заработками в это время в Новонежине и окружающих его сёлах дело обстояло неважно. Кроме работы в лесу, ничего другого здесь не было.

А Дмитриев и, как потом стало известно, сам Шепелев, подсказавший ему данную комбинацию, только за эту зиму на одном участке заработали почти 10 000 рублей. Естественно, что львиную долю взял себе Шепелев.