Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

Часов через пять отряд вернулся в Шкотово. Бандитов сдали в ГПУ, где при допросе и выяснились цели и задачи их отряда. Впоследствии бандитов переправили во Владивосток.

Бориса же положили в больницу. В то время в Шкотове была небольшая волостная больничка всего на полтора десятка коек. В этом же доме находилась и амбулатория. Дом находился почти в самом центре села и принадлежал до революции местному лесопромышленнику Михаилу Пашкевичу, сбежавшему за год до прихода Красной армии на Дальний Восток куда-то на север.

Борис уже имел случай познакомиться с шкотовской амбулаторией. Ещё в 1923 году он наступил на стекло в одной из казарм, и застрявший осколок вынимали, конечно, без всякого обезболивания. Операция ему запомнилась, так как была сильно болезненной, и он основательно поорал. Операцию проводила единственная врач, имевшаяся в селе, — Валентина Михайловна Степанова. К ней попал Борис и в этот раз.

Несмотря на ранение, Алёшкин ехал верхом на своей лошади. Ехали шагом, бандиты шли пешком. Когда Жак, провожавший Бориса, остановился около больницы, последний, вспоминая невесёлые часы, проведённые здесь при удалении стекла, сперва отказался было туда заходить, уверяя, что на нём всё заживает, как на собаке, и эта рана через неделю заживёт. Но Жак остался непреклонен, тем более что дорога очень утомила ослабевшего парня. Не обращая внимания на протесты Бориса, чуть ли не на руках внёс его в приёмную комнатку больницы.

Валентина Михайловна находилась там, она вспомнила своего довольно-таки беспокойного пациента, которого ей пришлось лечить после удаления стекла дольше двух недель, и каждая перевязка сопровождалась его стонами и повизгиванием. А теперь, узнав от Жака о том, что этот мальчишка ранен пулей, она, конечно, оставила его в больнице, где он и пролежал 10 дней.

После обработки в рану пришлось вставить дренаж, что производилось опять-таки без обезболивания и доставило раненому немало неприятных минут. Но теперь он держал себя более достойно и во время обработки раны только покряхтывал.

Закончив операцию, конца которой в приёмной ожидал Жак, Валентина Михайловна сказала:

— Я думаю, обойдётся без осложнений, рана сквозная, довольно чистая, не беспокойтесь. Но, конечно, придётся ему пока в больнице полежать.

Время, проведённое Борисом в больнице, запомнилось ему только тем, что почти ежедневно к нему в палату приходил кто-нибудь из его товарищей, от которых он и узнал всё, что нами описано раньше и чему он свидетелем не был.

Приходили к нему и его друзья-комсомольцы: и Володька Кочергин, и Нюська Цион, и другие. Они рассказывали о комсомольских новостях, о том, что IV съезд РКСМ, проходивший в июле в Москве, осудил троцкизм, без колебания поддержал генеральную линию партии на строительство социализма в СССР, что главным руководителем партии, борющейся с Троцким, теперь стал Сталин.

Узнал Борис и о том, что на этом съезде принято решение комсомол, в честь умершего Владимира Ильича Ленина, называть Ленинским и что, следовательно, теперь он будет называться не РКСМ, а РЛКСМ.

Через восемь дней рана зарубцевалась, и Алёшкин собирался продолжать свою службу в отряде, тем более что наконец-то решился вопрос с жалованием для бойцов, его установили в 30 рублей в месяц. Но его чаяния не сбылись.

Провожая Бориса из больницы, врач сказала встречавшему его Жаку, что пареньку нельзя будет совершать длительные переходы, по крайней мере, в течение двух месяцев, а то рана может открыться. Конечно, после этого пребывание его в отряде становилось бесполезным, он это понял и сам. Хоть и горько ему было расставаться с товарищами, но пришлось.

Через несколько дней после выхода из больницы, получив довольно солидную сумму денег (что-то около 60 рублей), Борис решил поехать во Владивосток, надеясь найти какую-нибудь работу там. В Шкотове никакой службы не было.

Глава седьмая

Добравшись до Владивостока без особых приключений, наняв для переноски своего немудрёного багажа рогульку, который явился одновременно и проводником пo городу, Борис совершенно неожиданно для своих появился на квартире отца.

Поясним для тех, кто не жил на Дальнем Востоке, что такое рогулька. Так называли грузчиков-китайцев, являвшихся основной самой дешевой силой, переносившей любые, иногда достаточно тяжёлые и громоздкие, грузы по всему Владивостоку. Называли их так потому, что на спине у них находилось особое деревянное приспособление, укреплённое брезентовыми лямками на плечах. На это приспособление и грузился переносимый ими груз. Кто-то, ещё, кажется, в прошлом веке, назвал это приспособление рогулькой, с тех пор и сами грузчики получили такое название.

Когда Боря появился дома, взрослых не было. Ребятишки, особенно братья, встретили его появление восторженным криком, и даже довольно флегматичная Люся одарила его обрадованным взглядом.