Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1

— Товарищ Алёшкин, возьмите 5 человек, отправляйтесь к катеру и разгружайте его прямо на берег, подальше от воды, а то скоро прилив начнётся, может всё смыть. Я пойду к корейцам, насчёт фанзы договорюсь, да и поесть попрошу приготовить. А остальные — выжимайтесь, сушитесь. Как только жильё найду, так за вами пришлю.

Он взял с собой двух наиболее крепких ребят и направился к находившемуся шагах в пятистах от берега корейскому рыбацкому поселку. А Борис, взяв с собой тех ребят, с которыми до этого вместе работал, направился к катеру. Через полчаса катер разгрузили, на прощание выкурили со старшиной его по папиросе и распрощались с ним: катер возвращался на базу во Владивосток.

А ещё через некоторое время все сидели на разостланных циновках из рисовой соломы в тёплой, довольно просторной корейской фанзе, раздевшись почти догола, развесив на палках около очага свою промокшую одежду, забравшись на теплый кан (тип глиняных нар, под которыми проходил дымоход), согревавший их, и уплетали густую кашу, закусывая её сушёной корюшкой и вяленой селёдкой. Каша эта называлась так же, как и крупа, из которой она приготовлялась, — чумизой.

А ещё через час все работники спали самым спокойным и безмятежным сном.

Со следующего дня началась работа: нужно было вновь собирать разбросанные брёвна, связывать в плоты и закреплять их в наиболее затишном уголке бухты.

Надо сказать, что работа в этой бухте оказалась значительно сложнее и труднее, чем в предыдущей, во-первых, потому, что бухта сообщалась прямо с океаном, а во-вторых, потому, что испортилась погода. И если раньше в Патрокле некоторые наиболее ловкие умудрялись привозить к месту сбора два, а то и три бревна сразу, то здесь еле-еле справлялись с одним. Причём вместо лодок, имевшихся там, здесь для работы дали шампуньки — так назывались китайские лодки, у которых и нос, и корма были квадратной формы. Эти лодки очень устойчивы на волнах, но на них грести обыкновенными вёслами было нельзя. Для управления ими и для их поступательного движения использовалось длинное тяжёлое кормовое весло (китайцы его называли «юли-юли»), оно надевалось на особый, укреплённый на корме лодки шпенёк, а ручка зацеплялась куском верёвки, привязанной ко дну лодки, тоже на корме. Гребец, если его так можно было назвать, одной рукой держа верёвку, а другой — рукоятку весла, делал им винтообразные движения, чем и приводил в движение лодку.

Шампунек имелось шесть штук, предполагалось, что на каждой будет работать три человека: гребец и двое рабочих-ловильщиков брёвен. Но в бухте находился всего один китаец, сторож при шампуньках, ему и пришлось обучать желающих ребят своему мастерству. На одной шампуньке ездил он сам, на другой устроился Демирский, который владел мастерством юли-юли, нужно было выучить ещё четверых. Конечно, Борис оказался первым в числе желающих научиться этому делу. Оно оказалось интересным, и не только потому, что было новым, но и потому, что гребец всё время находился в шампуньке, и его работа начиналась только тогда, когда бревно было поймано, или схвачено с берега, зацеплено багром и закреплено у борта шампуньки. Вот тогда ему предстояло совершить довольно нелёгкий путь до места сплачивания брёвен. Там работали дополнительно нанятые корейцы.

После первого дня работы Демирский объявил, что помимо стипендии, курсантам за каждое выловленное бревно будут платить 50 копеек, так что нужно стараться.

Это сообщение придало сил ребятам, а группа Алёшкина решила побить рекорд. Они додумались до того, чтобы прикреплять к шампуньке два бревна таким образом: в каждое забивались два особых костыля с кольцами, в них продевался кусок каната, и брёвна связывались так, чтобы шампунька находилась между ними. Следовательно, они не мешали работе юли-юли и, хотя замедляли и затрудняли ход лодки, всё же позволяли привести к месту сплотки больше брёвен.

Правда, первое время с тяжёлым длинным веслом, всё время стремившимся выйти из подчинения, справляться было нелегко, также, как и с шампунькой, которую довольно значительные волны, поднятые в бухте свежим ветром, всё время относили в сторону от нужного пути, но в конце концов Борис достаточно хорошо овладел этим делом, так же, как и его напарники. Пока он вёл очередную пару брёвен к берегу, они успевали скатить или вытащить из камней застрявшее там бревно, и к его возвращению приготовить новую пару для следующей буксировки.

Через неделю, когда вновь пришёл катер, чтобы забрать плот, берег Амбабозы был почти очищен, весь плавающий лес собран и тросами скреплён в один большой (брёвен на четыреста) плот.

Катер, пришедший в этот раз, был значительно больше и мощнее той скорлупки, на которой приехали в Амбабозу курсанты. Борис вместе с тремя товарищами помогал заводить буксирный толстенный манильский канат с катера на плот, конец его закрепляли корейцы под руководством Демирского. Плот доставлялся прямо к пароходу, стоявшему в трёх милях от берега, где специальные грузчики грузили брёвна в трюмы.