Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

Остававшиеся на плаву тральщики, а их было 14 (остальные стояли на ремонте и на переоборудовании), продолжали лов камбалы в районе залива Петра Великого и в Японском море, которые, как известно, не замерзают круглый год. И то ли благодаря тому, что команды уже приобрели некоторый опыт в траловом лове, то ли потому, что капитаны нащупали банки, где отлёживалась камбала, но с конца ноября и в декабре 1932 года так же, как и в первые месяцы 1933 года, уловы были настолько обильными, что некоторые суда за счёт них сумели выполнить годовые планы. Вместе с этим зима 1932–1933 гг. принесла Траловому тресту новые испытания. Во-первых, она была необычайно суровой: уже в конце ноября бухты Золотой Рог и Диомид покрылись льдом. К середине декабря лёд в этих бухтах стал настолько толстым и прочным, что ни одно торговое и рыболовное судно войти в порт самостоятельно не могло, для каждого из них требовался ледокол, а ледоколов во Владивостоке в то время было всего три, причём два из них настолько маломощные, что вскоре и они не могли ломать всё более утолщавшийся ледяной покров. Эту работу выполнял единственный мощный ледокол «Ермак», остальные же лишь некоторое время могли поддерживать возможность продвижение судов в каналах, пробитых им. «Ермак» принадлежал торговому порту и в первую очередь обеспечивал проводку торговых пароходов Совторгфлота и иностранцев, и лишь после долгих просьб, а иногда только в результате соответствующего нажима обкома ВКП(б), проводил в бухты Диомид или Золотой Рог тральщики, которые в ожидании такой милости должны были болтаться около кромки льда по несколько суток с трюмами, полными свежей рыбы. Немудрено поэтому, что, несмотря на официальный запрет, некоторые наиболее предприимчивые капитаны пытались пробиться к причалам своим ходом или проскользнуть по каналу, пробитому для торгового судна. Иногда это удавалось, но большей частью кончалось тем, что судно, в конце концов, застревало где-нибудь в пути, и для его спасения (ведь оно могло быть раздавлено льдами), приходилось прибегать к срочным услугам «Ермака», а это было далеко не всегда просто.

Понятно, что все заботы об организации проводки возвращающихся с промыслов тральщиков также, как и выводка их в море после разгрузки, не могли решаться без участия руководства треста, следовательно, без непосредственного вмешательства Бориса Алёшкина. Ему приходилось беспрестанно обивать пороги капитана порта, управляющего Востокрыбы, а иногда и секретаря обкома ВКП(б). Впрочем, вскоре Борис нашёл другой, менее законный, но зато более эффективный способ добывания ледокола — он договаривался с капитаном «Ермака» непосредственно. Случилось это после того, как он оказался на борту ледокола во время спасения затёртого льдами в бухте Золотой Рог тральщика «Буревестник», пытавшегося своим ходом выйти с верфи Дальзавода после переоборудования и застрявшего чуть ли не в самой середине бухты. В этот рейс «Ермака» Алёшкин находился в каюте капитана и познакомился с ним. Операция длилась несколько часов, у них было время поговорить. Капитан между прочим заметил:

— Зря вы, товарищ Алёшкин, теряете время на хождение в Востокрыбу и обком, мы бы смогли договориться с вами проще и лучше. Вот сейчас вам потребовалось трое суток, чтобы получить ледокол. «Буревестник» уже второй день без топлива, лёд крепнет, того и гляди его раздавит. А стоило вам прийти ко мне, и всё, что нужно, мы сделали бы три дня тому назад. Разумеется, не бесплатно.

Борис Яковлевич искренне изумился:

— Да разве же я прошу, чтобы вы работали на нас бесплатно? Мы же за каждый ваш рейс, а точнее, за час работы, платим порту солидную сумму, она, наверно, вам в план идёт?

— Что план! С нынешней зимой мы свой план и так уже почти вдвое перевыполнили, его ведь есть не будешь! А у нас, вы, наверно, понимаете, с питанием дело обстоит из рук вон плохо: вашу же солёную камбалу едим, а у вас на судах её свежей полно…

Алёшкин, неискушённый в подобного рода махинациях, всё ещё не понимал капитана. Тот, видя подобную наивность своего собеседника и учитывая его молодость, решился, наконец, сказать прямо:

— Товарищ Алёшкин, давайте договоримся так. Когда вам нужен будет «Ермак», присылайте кого-нибудь с запиской или заходите сами, минуя всякое начальство, прямо ко мне. Мы будем выполнять рейсы для вас вне всякой очереди. За это, кроме положенной платы порту, вы нам будете отпускать некоторое количество свежей рыбы, и, конечно, лучше трески, чем камбалы, ведь она вам тоже попадается. Мы за эту рыбу будем тресту платить по твёрдым ценам. Ну, как, устраивает?