Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

Разобрались и с байковыми полотнищами, это оказались дополнительные стены для утепления. Они укреплялись специальными завязками на боковых кольях. Тут Кузьмин вспомнил, что белый двойник палатки называется пологом, и его надо подвязать изнутри. Однако это оказалось делом нелёгким: следовало как-то забраться на самый верх основных шестов и там подвязать полог к поперечной перекладине, затем растянуть его по внутренней поверхности палатки и закрепить на боковых кольях. Сколько ни старались, но дотянуться до верхней перекладины, даже становясь друг на друга, санитары не смогли. После этих бесплодных трудов догадались, что полог надо было привязывать до установки палатки. Раскладывать её снова для вдевания полога не стали. Вынутые из ящиков рамы со стёклами хорошо входили в специальные карманы возле отверстий в стенах палатки.

Объединёнными усилиями чуть ли не всего состава роты палатка была, в конце концов, поставлена. Ушло на это, вероятно, не менее шести часов, потому что, когда закончили, уже было совсем темно. Лев Давыдович подсчитал, что если работать такими же темпами, то для постановки всех 22 палаток медсанбата потребуется, по крайней мере, неделя. А из ранее изученных указаний все врачи знали, что на развёртывание медсанбата даётся 8–10 часов.

При постановке первой палатки присутствовал почти весь батальон, все с интересом смотрели на эту работу и обсуждали её. Но вот внезапно появился командир медсанбата, он потребовал, чтобы поставленная палатка была немедленно разобрана и упакована так же, как было до сих пор. Эту работу выполняли санитары, и как ни проста она была, провозились с ней ещё около полутора часов и закончили едва лишь к отбою.

Мы уже упоминали, что старшая операционная медсестра Наумова участвовала в войне с белофиннами, но она работала в госпитале, размещавшемся в зданиях.

Проходил специальную подготовку на курсах усовершенствования и Алёшкин, но их обучали значению и применению этих палаток по плакатам, на которых были нарисованы уже развёрнутые палатки, и показывалось, как их надо использовать. Остальные же врачи и медсёстры медсанбата не имели представления о палатках вообще.

На следующий день решили это учение повторить, а также попробовать развернуть маленькую квадратную палатку ППМ. После долгих уговоров и при активном вмешательстве Клименко командир медсанбата наконец-таки разрешил провести это учение. На этот раз дело пошло значительно быстрее. Выделенные санитары уже знали, кому за что браться, и на развёртывание палатки ДПМ ушло не более двух часов. Маленькую же палатку ППМ поставить оказалось значительно проще. Она укреплялась на одном шесте и напоминала собой обычную лагерную палатку, с устройством которой большинство было знакомо.

В этих занятиях прошло несколько дней. Всё это время медпункт, развёрнутый в здании совхоза, продолжал работать. Отделения операционно-перевязочного взвода дежурили по очереди. Из полков ежедневно привозили до полутора десятков человек, но это были или больные, которых осматривали и направляли для дальнейшего лечения в Ленинград терапевты из госпитальной роты, или бойцы, имевшие различные потёртости, ушибы, нарывы и т. п. С огнестрельными ранениями больше людей не поступало.

31 июля 1941 года на Карельском перешейке финские войска перешли в наступление, и командование Ленинградского фронта (теперь уже был создан и такой) решило укрепить оборону перешейка. 65-я стрелковая дивизия получила приказ грузиться в вагоны и немедленно следовать туда. Сделать это было не так-то просто: дачные станции, возле которых находились части дивизии, к погрузке войск не были приспособлены, а сосредоточить их на станции Гатчина казалось опасным, так как она подвергалась частым авианалётам. Поэтому материальную часть артиллерии, всё хозяйственное, медицинское имущество, а также и весь автотранспорт отправили в Ленинград, где на одной из товарных станций должна была проводиться погрузка.

Эшелоны для личного состава подавались в Гатчину поочерёдно. Медсанбат должен был погрузиться второго августа. В этот день все врачи, медсёстры и санитары, забрав личные вещи, отправились из совхоза в Груздево до станции Гатчина пешим порядком. Идти нужно было километров восемь. Каждому пришлось нести килограммов по 20 багажа. Кроме военного имущества, почти у всех были личные чемоданы с вещами, которые они привезли с собой. День стоял солнечный, жаркий и очень скоро многие из врачей, особенно пожилых, начали уставать. Лейтенант Клименко, на которого был оставлен медсанбат (командир и комиссар уехали на своей машине в Ленинград), считал этот переход пустяковым, он шагал себе и шагал, временами покрикивая старшинам, замыкавшим колонну:

— Не давайте растягиваться! Подравняйте отстающих! — что те добросовестно и делали.