Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 2

Борис понял, что здесь ему делать нечего, и решил вернуться в санбат, чтобы утром следующего дня разыскать первый эшелон штаба дивизии, выяснить обстановку и получить новые указания. Однако никакого транспорта в его распоряжении не оказалось, а идти пешком 4–5 километров, которые отделяли эти траншеи от санбата, ему было уже не под силу — он не спал более суток.

Алёшкин решил ехать вместе с ППМ 41-го полка, а утром на машине, которая подойдёт туда из батальона, доехать до санбата и штаба дивизии. Через полчаса, когда всё имущество упаковали, колонна двинулась в путь. Впереди шла машина ППМ с палаткой и основной частью медимущества. На ней ехал старший врач полка Кузнецов, медсёстры и часть санитаров. Следом за ними, конечно, значительно более медленными темпами, последовала и остальная часть ППМ.

Имущество и оставшиеся люди были погружены на три санитарные двуколки, служившие в то время основным транспортом для эвакуации раненых из батальонов в ППМ. На одной из таких двуколок, с тощей лошадкой впереди, примостился и Борис. Едва он, кое-как скорчившись, прилёг на какие-то мешки и упёрся головой в бок кого-то из санитаров, залезших в двуколку раньше, как тут же заснул. Те 2–2,5 часа, которые были потрачены на путь до нового, а по существу, старого расположения ППМ 41-го полка, он проспал так, как будто бы находился не на мешках, набитых чем-то довольно жёстким, положенных на тряскую двуколку, а на мягкой пуховой перине.

Когда двуколка остановилась, и ездовой санитар начал распрягать лошадь, чтобы увести её в старый, ранее вырытый «лошадиный» окоп и покормить измученное животное, Борис проснулся. Чувствуя, что всё его тело в синяках, он спросил своего соседа, тоже сползшего с повозки и с наслаждением потягивавшегося:

— Послушайте-ка, товарищ санитар, а что в этих мешках такое жёсткое? Все бока продавил.

Тот, взяв протянутую ему Алёшкиным папиросу и прикурив, вполголоса сказал:

— Да там, знаете ли, товарищ военврач, противогазы лежат. Мы, когда на передовую ходим, их с себя снимаем. Ну, чтобы не потерялись, старшина роты вот их в мешки сложил. Беда с этими противогазами! С одной стороны — санитарная сумка, за плечами вещмешок, винтовка, а тут ещё и противогаз сбоку! Ну, как тут раненого потащишь? Вот мы потихоньку со старшиной и уговорились: когда за ранеными идём, сидоры наши (так бойцы почему-то прозвали вещевые мешки) и противогазы в ППМ оставляем. Да и винтовку не всегда берём, сподручнее так-то, и лошади легче. Ведь и так всю эту «муницию» с каждым раненым грузим, а тут ещё и наше будет. Только вы, товарищ военврач, об этом начальнику ППМ не проговоритесь, а то нам со старшиной достанется!

Борис усмехнулся, пообещав Кузнецову ничего не рассказывать, а сам решил: «Будь что будет, но сегодня же дам распоряжение по всем полкам, чтобы санитаров, когда они заняты эвакуацией раненых, от всяких лишних тяжестей обязательно освобождать. Действия санитаров — это тяжёлая работа. Именно работой называет комиссар дивизии боевую службу всех без исключения — и бойцов, и санитаров, и командиров самых разных рангов. Только тот может надеяться на успех в деле, кто научится хорошо работать, отлично владеть своим ремеслом, в чём бы оно ни заключалось, и, соединив это с верой в победу, добьётся этой самой победы. Ну, веры и преданности у огромного большинства наших командиров и бойцов достаточно, об этом говорят многочисленные случаи героизма отдельных людей и целых групп. А вот умения… Умения-то, наверно, нам ещё не хватает. И это наступление опять провалилось, да и медсанбат наш тоже сильно подкачал. Впрочем, почему один медсанбат? В конце концов, всех поступивших раненых мы обработали, с передовой тоже всех вывезли. Это санотдел армии подвёл, эвакуации не наладил. Правда, и командир медсанбата никакой инициативы по отправке раненых в тыл не проявил, да и я тоже этот вопрос упустил. Плохо мы ещё работаем, плохо». Так думал Борис, сидя около двуколки и куря папиросу за папиросой.

Уже совсем рассвело, когда на западе в расположении немцев раздался гром артиллерийской и миномётной стрельбы, а затем почти беспрестанные разрывы снарядов и мин. Такая яростная канонада длилась, наверно, около двух часов, за это время к ППМ подошла первая машина из санбата. Борис, воспользовавшись тем, что в ППМ раненых не было, быстро завернул её и отправился в батальон. Теперь до первого эшелона медсанбата, где уже сосредоточились все его силы, от ППМ 41-го полка, находившегося в лесу, южнее станции Назия, оставалось всего пара километров. Дорога была относительно хорошая, и Алёшкин очутился на территории медсанбата менее, чем через полчаса.

Отправив машину в ППМ 41-го полка, он зашёл в свой домик, стоявший на отшибе, и, встреченный обрадовавшимися его возращению Вензой и Джеком, уселся за почти моментально принесённый завтрак. Венза и сам принялся за еду. Разумеется, не был забыт и Джек.