Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 1

Захаров написал им записку о том, что все палатки, весь их инвентарь (стенды, железные печки, жестяные вёдра, умывальники, тазы и прочее) нужно сложить у стен школы, закрыть брезентом и, оставив караул из четырёх человек (сержанта — караульного начальника и трёх часовых), со всеми остальными людьми, мягким инвентарём, остававшейся частью аптеки, продовольствием и обменным фондом обмундирования немедленно ехать в Таллин.

Захаров полагал, что на отправленный транспорт (две полуторки, одна «санитарка» и один ЗИС-5) всё перечисленное должно поместиться, и поэтому самый большой автобус — кстати, и самый неисправный, ЗИС-16 — оставил при госпитале. Так и случилось, всё удалось увезти за один раз.

Встретив начальника госпиталя в сортировочном отделении и доложив ему о сделанном, он получил одобрение своим действиям. Кроме того, майор Алёшкин сказал:

— Вот что, товарищ Захаров, видите, сколько раненых? Я ухожу в операционную, там надо организовать сменную работу, а вы останетесь за меня, командуйте. Прежде всего подумайте о питании — пора накормить и наших, и раненых. Кухню вы видели, она здесь отличная. Кроме наших, есть запасы продуктов и здесь. Расходуйте по нормам, можно немножко увеличить, в общем, действуйте по-хозяйски. Всё, что мы здесь осмотрели после вашего ухода, санитар Максимов, который меня сопровождал, вам покажет и расскажет. Придумайте, как разместить личный состав госпиталя. Тут, оказывается, есть ещё четвёртый получердачный этаж. Я думаю, что сестёр-дружинниц и часть врачей можно поселить там, санитаров — рядом с выздоравливающими, ну, а для других подыщите квартиры поблизости. Меня пока не дёргайте, вызывайте только по самым неотложным вопросам.

Всё это Борис говорил, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Когда он подошёл к комнате, выбранной им для своего жилья, он сказал:

— Я поселюсь здесь. Да, не забудьте вокруг госпиталя охрану организовать.

Зайдя в комнату, Борис поразился той чистоте, которая царила в ней. Игнатьич ещё не успел приехать, но, оказывается, за время его отсутствия медсёстры и дружинницы под руководством старшей госпитальной медсестры Мертенцевой, приехавшие с первым рейсом, убрали весь первый и второй этажи и сейчас заканчивали третий. От этой работы были освобождены только операционные сёстры, уже начавшие работать в приведённых ими в порядок операционной и перевязочной.

Раздевшись, то есть сбросив китель и фуражку на кровать, Борис надел свой халат и направился в операционную. Увидев его, начальник отделения Минаева, до сих пор руководившая деятельностью операционно-перевязочного блока, облегчённо вздохнула. Она и две её помощницы, молодые врачи-хирурги (их часто называли хирургоиды, так как до прибытия в госпиталь они ничего общего с хирургией не имели, институты окончили — одна в 1941, а другая в 1942 году), уже успели обработать десятка два прибывших первыми раненых. Мы помним, что в основном эти раненые имели лёгкие ранения, а в тот момент у неё на столе лежал лейтенант, раненый в живот. Предстояла трудная и длительная операция. Минаева должна была сосредоточиться на спасении этого человека, следовательно, контролировать действия своих молодых подчинённых она не могла. Увидев Бориса, женщина поняла, что может эту заботу с себя снять.

Алёшкин, зная положение в сортировке и уже имея достаточный опыт, сразу определил, что в срочной хирургической помощи нуждается только один раненый в череп. Остальные носилочные, раненые в грудь, живот и конечности, могут без опасности для жизни обождать час-полтора, а вот толпившиеся вокруг них легкораненые мешали работать сортировке, да и операционно-перевязочному блоку тоже. От них следовало освободиться в первую очередь.

Взяв в помощь одну из молодых врачей (вторую взяла к себе ассистентом Минаева), Борис поручил начальнику второго отделения Феофановой срочно оперировать раненого в череп, использовав для этого второй стол операционной. В остальной части этого большого помещения под руководством старшей операционной медсестры Журкиной уже было развёрнуто четыре походных операционных стола, на которых он и принялся оказывать помощь легкораненым.

Затруднений с ними не было. Алёшкин осматривал разбинтованную рану, давал указания своей помощнице, что нужно сделать: рассечь до дна, очистить от размозжённых тканей, извлечь инородные тела и т. п. Сам делал то же самое на трёх других столах. Если он не успевал сделать это на последнем, туда направлялась его помощница, закончившая работу на своём столе.

Таким образом, в течение часа, который Минаева затратила на лапаротомию лейтенанту, а Феофанова — на трепанацию черепа, на остальных четырёх столах было обработано 20 человек, то есть почти все легкораненые, скопившиеся в сортировке.

После этого Борис начал заниматься раненым в брюшную полость, которого по его указанию Батюшков, работавший в сортировке, направил в операционную. Минаева, перейдя к другому столу, стала оперировать грудную клетку.