Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 1

То, что мы описываем, трудно даже представить современным хирургам, работающим с целым штатом ассистентов, анестезиологов, реаниматологов и операционных сестёр, причём в значительно более медленном темпе, без угрозы того, что фашистские самолёты могут в любой момент начать бомбёжку города. Трудно представить им и то, как люди, проведя в дороге почти бессонную ночь, выполнив значительную работу по подготовке помещения, оставаясь более 15 часов без еды, продолжали работать в операционной с предельным напряжением. Но так было…

По окончании второй операции Борис увидел, что Минаева стоит совершенно бледная, а операционная сестра обтирает ей лицо марлевым тампоном, чтобы удалить обильно выступивший пот. Он понял, что врач больше не выдержит, и приказал:

— Доктор Минаева, немедленно идите отдыхать. Там Батюшков подобрал вам комнату наверху. Вы, товарищ Евсеева, — сказал он молодой женщине, работавшей вместе с Минаевой, — идите отдыхать тоже, а мы пока ещё поработаем, — обернулся Борис к остающимся врачам. — Они нас потом подменят. Отдыхать не меньше шести часов, выполняйте! — добавил он сердито, видя, что Минаева пытается что-то возразить.

— Антонина Кузьминична, — обратился он к старшей сестре Журкиной, — организуйте смену операционных сестёр и дружинниц.

Начав операцию второго раненого в живот, Борис остро ощутил отсутствие Кати Шуйской. Та не требовала каких-либо указаний, у неё всегда был наготове нужный инструмент и именно в нужную минуту. Ему необязательно было что-то говорить, он только протягивал руку, и в ней всегда оказывалось то, что требовалось. Поскольку часто во время операции у Бориса не было ассистента, и они работали только вдвоём, Катя всегда вовремя и достаточно искусно могла действовать и зажимом, и крючком, и пинцетом.

Здесь ему помогала Феофанова, фактически они оперировали вдвоём. Это уменьшало пропускную способность операционной. Прибывшая от Неустроева операционная сестра имела высокую квалификацию, но она привыкла работать в условиях, когда больной находился под эфирным наркозом, а Борис, воспитанник А. В. Вишневского, все операции, в том числе лапаротомию, ампутацию и другие делал под местным инфильтрационным обезболиванием. И с этими помощницами ему приходилось трудно.

Тем не менее с прибывшим потоком раненых справились. Так, в напряжённой работе прошёл весь день.

Минаева и Евсеева пришли часов в десять вечера. Они потребовали, чтобы теперь Борис, Феофанова и третий хирург-женщина шли отдохнуть. С ними из операционной ушла и Журкина. Ночью поступления раненых почти не было. Медчасти полков ещё не освоились с тем, что в Таллине имеется госпиталь, и часть своих раненых направили в более глубокий тыл.

Лишь утром, когда рассвело и стали видны прикреплённые Захаровым указатели, поток раненых опять увеличился. Но к этому времени в операционной уже вновь дежурил Алёшкин.

Утром же прибыли в Таллин и все остававшиеся в Раквере люди, и с ними замполит Павловский. Он поселился в доме напротив госпиталя, в квартире, занимаемой до этого каким-то немецким врачом. Захаров подобрал несколько пустовавших квартир и поставил в известность хозяев домов, что здесь будут жить работники госпиталя.

В сортировке и операционном блоке весь день шла самая напряжённая работа. Заработали и стационарные отделения, где раненым требовалось соответствующее наблюдение и помощь. Молодые врачи, как ординаторы этих отделений, занимались своими пациентами, поэтому количество хирургов в операционном блоке сократилось.

Часов в пять вечера, дорабатывая уже третью смену, Алёшкин почувствовал, что он и его помощники слишком устали. В порту бой уже полностью прекратился. От юго-западной границы города он отодвинулся на добрый десяток километров и именно оттуда теперь поступали раненые.

В Таллине, кроме 27 госпиталя, других медицинских учреждений Красной армии н было, поэтому весь поток направлялся в него. Борис вызвал Павловского и попросил его срочно послать связного в санотдел армии, чтобы получить какую-нибудь помощь. Но не успел он закончить свой разговор с замполитом, как дверь приоткрылась, и в предоперационную вошёл начальник санотдела армии, полковник медслужбы Скляров.

Остановив начавшего докладывать Алёшкина, он сказал:

— Понимаю, понимаю! Привёз тебе группу Чистовича из отдельной роты медицинского усиления армии (ОРМУ), в ней три врача и шесть медсестёр, ну а дружинниц в крайнем случае из местного населения подберёшь. Прикажи только их быстрее разгрузить и найди им жильё.

— Товарищ начсанарм, помещения для жилья есть, — вмешался подошедший Захаров. — Тут, домах в пяти, недалеко от госпиталя жили немецкие врачи. Все эти квартиры в полном порядке, я их забронировал. Разрешите, я прибывших сейчас же туда провожу, там и разгрузимся?

— Что же, очень хорошо. Впрочем, одного человека можно и здесь оставить. Майор Алёшкин потрудился хорошо, я ему подарок привёз!

С этими словами он отодвинулся от двери, и из-за его спины выглянула улыбающаяся Шуйская.