Необыкновенные собеседники

У Владимира Юльевича Визе —- завидная биография участника исторической экспедиции капитана Седова к Северному яолюсу в 1912 году. Его имя запомнилось мне с гимназических лет, когда я зачитывался известной книгой Пинегина об экспедиции Георгия Седова на корабле «Святой Фока». Не мне оценивать научные заслуги Визе — этого выдающегося русского исследователя Арктики. Но уже в пору моего с ним знакомства— после обеих экспедиций на «Красине» и «Малыгине», когда Визе часто бывал в Москве,— им было сделано одно из замечательнейших открытий. Не выходя из своего кабинета, изучив Направление морских течений в восточном секторе Арктики, Владимир Юльевич совершенно точно определил местонахождение неизвестного арктического острова. Сейчас этот остров назван островом Визе по имени открывателя. Визе сделал это открытие, как некогда русский ученый и знаменитый революционер Петр Кропоткин, изучив направление морских течений ж западном секторе Арктики, определил местонахождение Земли Франца-Иосифа (тогда еще неизвестной). .....

Во время очередного плавания в Арктике Визе достиг места, гДё, по его представлениям, должен был находиться неизвестный остров, Остров оказался на месте, занесен был на карту иод именем острова Визе, а несколько месяцев спустя в Москве Владимир Юльевйч шутливо жаловался: .

— Знаете, как волновался, пробираясь во льдах к своему Петрову!.. Представляете себе? Скалы, покрытые льдом! Ни одного живого существа! Ни одной птицы! Нечего сказать — обзавелся землей на старости лет!

Он был худой, в очках, с двумя глубокими складками на лице. Как ни был он занят в суматошные дни подготовки к походу, не было ни одной ночи, когда бы Владимир Юльевич не

Ж

отводил бы душу в беседах с нами о литературе, о живописи, театре и музыке. Музыку он очень любил и превосходно играл. В гостинице в его большом номере стояло довольно расстроенное пианино. Он несколько раз пытался играть на нем, но всякий раз, не доиграв, бросал:

—- Невозможно. Уж очень расстроено.

В предисловии к сборнику «Записки о необыкновенном» Визе дал поразительно точную и тонкую характеристику одному из участников малыгинской экспедиции — блестяще талантливому журналисту Алексею Николаевичу Гарри.

Он написал, что Гарри «своеобразно сочетает в себе феноменальный цинизм с деликатностью хрупкого скрябинского прелюда».

Нельзя было лучше определить ныне покойного Алексея Гарри.

Пожалуй, еще никому не удавалось так глубоко поэтично и так образно описать Арктику, как сделал это Гарри в своих превосходных очерках похода «Малыгина».

Это он сравнил ледяную гору с Зеленым Граалем. Это он буквально зачаровал читателей своими описаниями льдов, моря, быта на корабле и прежде всего людей малыгинской экспедиции. Это были умные, поэтичные и вместе с тем полные прелестного юмора описания. К сожалению, Гарри написал в своей жизни очень немного и не оставил после себя всего, что мог бы оставить.

Это был человек глубокой культуры, многих знаний, большого таланта и, увы, того феноменального цинизма, который, как писал Визе, «так своеобразно сочетался в нем с деликатностью хрупкого скрябинского прелюда».

Вместе с тем этот небольшого роста, живой и веселый человек был человеком немалого мужества.

В юности Гарри служил адъютантом Котовского. Котовский его очень любил, а старые котовцы навсегда сохранили и уважение и любовь к своему молодому храброму сподвижнику в годы гражданской войны.

Когда экспедиция «Малыгина» достигла Земли Короля Карла и на оледенелой Земле малыгинцами был устроен склад бензина для летчика Бабушкина, Гарри вызвался в одиночестве охранять этот склад. Он умолял Визе разрешить ему остаться здесь сторожем — единственным жителем оледенелого острова.

Визе потом писал, вспоминая эту, разумеется, отвергнутую им просьбу Гарри:

«Желание это было бессмысленно,— но что скрывать,— я и т

сам был бы не прочь выкинуть нечто вроде этого. Кто живет, не делая безрассудств, не так умен, как он думает!» (Визе приводил французскую поговорку.)

Безрассудств в жизни Гарри было более чем достаточно.

Кое-какие из безрассудств Гарри в Архангельске едва не лишили его возможности участвовать в экспедиции. В белые ночи винные магазины в этом северном городе были открыты всю ночь. Гарри ходил с фляжкой на ремне через плечо... И когда фляжка пустела, забегал в магазин пополнить ее...

Из Архангельска полетели телеграфные жалобы на Гарри в редакцию газеты «Известия». Визе собрал нас и показал телеграмму редактора «Известий» Степанова-Скворцова: «Гарри в экспедицию отнюдь не брать».

Бедный Гарри был в совершенном отчаянии.

Мы, пятеро друзей Гарри, хором клялись Визе, что «Гарри больше не будет». Мы умоляли профессора простить Гарри и, несмотря на телеграмму Степанова-Скворцова, взять Гарри в поход.

Потом Гарри беседовал с Визе наедине.

И Визе сдался на просьбы. Он взял Гарри в поход. И никогда не жалел об этом. Не жалел об этом и Степанов-Скворцов.