Необыкновенные собеседники

И вот я снова на борту корабля, покинутого мною за 34 года до этого. Знаменитый ледокол неузнаваем. Знакомым остался только одутловатый его корпус: нет больше старого двухтрубного «Красина», по фотографиям известного всему миру. Машины ныне однотрубного корабля работают на жидком топливе. Прежние шестьдесят четыре кочегара заменены одиннадцатью котельными машинистами, они лишь наблюдают за приборами и автоматикой. Я вспомнил некогда черное оглушающее машинное отделение корабля и, затаив дыхание, смотрел на сверкающие белизной машины. Двухместные матросские каюты вместо многоместного кубрика. Посадочная площадка для вертолета. Ярусами наращенные надстройки на палубе. Да, не узнать нашего старого «Красина»!

Мы сидели с капитаном в его каюте. Как раз на уровне палубы этой каюты был в мое время верхний мостик. Здесь, тогда еще журналист — участник спасательной экспедиции, я нес свою вахту. Отсюда по указанию вахтенного штурмана бежал на корму — проверять скорость судна по счетчику лага...

Капитан Чухчин показал мне свою переписку с бывшим матросом «Красина» Шкредиковым, призванным в армию. Шкредиков писал своему бывшему капитану, что в воинской части «блюдет красинские традиции долга и морали». Меня пригласили на стоявший на рейде в Кольском заливе атомный ледокол «Ленин». Дублер-капитан (впоследствии он стал третьим по счету капитаном атомохода) Ю. С. Кучиев, служивший одно время на «Красине», рассказывал: на новом флагмане советского ледокольного флота «Ленин» свято чтут традиции бывшего флагмана «Красин». И на всех других кораблях, на которые меня приглашали—«Мелехове», «Ленинграде», «Капитане Белоусове» — рассказывали: обсуждая вопросы морали, поведения человека, команды вспоминают традиции «Красина». Обращение к традициям «Красина» помогает арктическим морякам... На каждом из кораблей еще работал кто-нибудь из старых кра-синцев. Но не настолько старых, чтобы помнить наш поход 1928 года. Увы, и на самом «Красине» я не застал уже ни одного из участников спасательной экспедиции.

Но вот в один из тех незабываемых дней июня к борту «Красина» в Мурманском порту пришвартовался знаменитый дедушка ледокольного флота «Ермак», легендарный корабль адмирала Макарова. Старый «Красин» был копией «Ермака» — я видел снова так хорошо знакомый мне двухтрубный корабль... С борта «Ермака» на борт «Красина» перекинули трап. Мы с капитаном Чухчиным перешли на борт корабля-соседа. Там в капитанской каюте еще стояла широкая кровать адмирала Макарова — никелированная с шишечками кровать, такая нескладная, неуклюжая в корабельной каюте!

Четвертый помощник капитана «Ермака» В. В. Смирнов ввел Д. Н. Чухчина и меня в кают-компанию доживавшего свои последние месяцы ледокола. Я вдруг увидел себя в старой кают-компании «Красина» 1928 года... Здесь все было так, как у нас тогда. Машина времени стремительно перенесла меня на тридцать четыре года назад. Сейчас войдет начальник экспедиции Самойлович и будет спрашивать, не видел ли кто-нибудь его потерянную фуражку. Сию минуту гидролог Березкин огорчит нас сообщением, что за последние сутки нас отнесло на столько-то миль в сторону от острова Брока...

Слева в углу по правому борту зеленел мой полукруглый диван. Мой диван, на котором, скрючившись в неудобной позе, я провел все солнечные арктические ночи спасательного похода. Это был мой диван! Я рывком бросился к полукруглому угловому дивану и упал на него. Глаза мои были закрыты. За бортами корабля слышался ледовый грохот. Было лето 1928 года. Мы искали затерянных в Арктике аэронавтов. Молодость моя вернулась ко мне...

Когда я открыл глаза, кают-компания была пуста. Два старых арктических моряка, поняв мое состояние, на цыпочках вышли из кают-компании...

АЛЕКСАНДРА

КОЛЛОНТАИ

I

В двадцатые годы в Москве открылось корреспондентское отделение газеты «Ленинградская правда». Руководили им Михаил Левидов и старый петербургский журналист, знакомый всем литераторам Василий Регинин.

Поездка народного комиссара по иностранным делам Г. В. Чичерина за границу была одним из самых важных событий международной жизни в 1925 году.

Когда стал известен день возвращения Г. В. Чичерина из-за границы, Левидов и Регинин решили показать «класс» газетной работы — послать корреспондента «Ленинградской правды» встретить Г. В. Чичерина на границе и беседу с ним передать с пограничной станции непосредственно в Ленинград. В день приезда Чичерина в Москву ленинградская газета с интервью народного комиссара по иностранным делам должна была уже продаваться не только на улицах Ленинграда, но и Москвы!

Главным московским корреспондентом «Ленинградской правды» по международным вопросам был в эту пору я, мне и поручили встретить Г. В. Чичерина на границе. До этого наши журналисты еще не встречали народных комиссаров на пограничных станциях, да и народные комиссары очень редко ездили за границу.

Так-то я и отправился в Себеж — километрах в сорока от арки на границе нашей страны и буржуазной Латвии.