Необжитые пространства. Том 2. Позаранник

Момент ловлю для ломовой работы,
Когда болячки дремлюще-тихи,
Я достаю помятые блокноты,
Пишу в уединении стихи,
Забившись в полутемный угол дома
Иль где-нибудь под веткой навесной,
За горбылем, за ржавой кучей лома,
В душе с заветной думою одной.
Я тороплюсь с горячечным азартом,
То там то сям строку ввергая в сбой.
Когда не в масть вдруг выпадает карта,
То ты в игре рисковой не герой.
Я сознаю просчетов недочеты,
За них мне обеспечен нагоняй.
Тем временем всех отсылаю к черту,
А для себя жe не взыскуя рай.
Ан краешком нет-нет мое сознанье
Коснется словно воровским ножом:
Взъярятся язвы на ногах, в гортани
Желчь обожжет всплеснувшимся огнем.
Я сочиняю. И совсем при этом
Надежды не питаю на успех,
На лавры первоклассного поэта.
Была бы даже мысль – постыдный грех!
Вот и сегодня снизошло, от Бога,
Ему благодарения я шлю.
Как знать, вблизи родимого порога
Последнюю я песню сотворю?

«Наверно, я серьезно болен…»

Наверно, я серьезно болен
И в психбольницу мне пора,
И там я буду бегать голый
В колодце мрачного двора.
И на короткой передышке,
Не замечая ничего,
Содрав с забора, грызть ледышку
И бормотать: «Мне далеко…
Я должен много километров
Преодолеть, пока живой.
Померяюсь я силой с ветром,
Ударюсь в небо головой…»
Я верю, что на крайней точке,
На пике, как сойти с ума,
Присяду я на бугорочке —
Покоится здесь мать моя.
Она придет, незримо явится,
Как в давний детства трудный год,
Промолвит ласково: «Уладится.
И боль твоя на нет сойдет».
И я забудусь сном отрадным,
Я долго-долго буду спать,
И, как тогда, мать будет рядом
И нежные слова шептать.

Скучное

Однажды начинаешь замечать
Неведомую для тебя девчушку.
То исподволь мелькнет перед глазами,
А то пройдет близехонько, при этом
Ты даже не услышишь и дыханья,
Не говоря о взгляде мимолетном.
Да, собственно, и суть совсем не в том,
Какое дело до меня примерно, —
Обычный обыватель уж в летах,
Хоть и поэт российского масштаба?
Ведь я ее приметил, не она
Приметила меня! Но что пустое