Неочевидные способы сказать «люблю» (ЛП)

С наступлением лета они берут отпуск и арендуют небольшой коттедж недалеко от побережья. Обитель тишины, солнечного света и спокойствия, где Северус и Гермиона вольны ходить по дому в одном лишь белье, не опасаясь, что случайный гость их потревожит, если им вдруг вздумается заняться любовью на кухонном столе.

Они разделяют быт поровну. Северус прекрасно готовит, Гермиона — не очень. Он готовит еду и моет посуду, потому что она терпеть не может копошиться в грязной воде. Гермиона берет на себя подметание полов, покупки в городе и стирку. Это их второе лето в этом коттедже, а значит, абстрагироваться от всего внешнего мира, погрузившись в привычный, установившийся порядок жизни, здесь проще простого.

По утрам они спят допоздна, переплетая ноги под одеялом. Иногда они проводят утро, томно занимаясь любовью, или же Северус будит Гермиону, внезапно оказавшись между ее ног, а порой утро начинается с нежных поцелуев за ушком, спускающихся вдоль шеи к ключицам и, наконец, к груди. Почему-то Северус всегда просыпается раньше нее. Каждое утро он покидает теплую постель, чтобы побаловать ее, вернувшись с двумя чашками черного кофе и газетой. Северус принимается за кроссворды, Гермиона читает статьи, зачитывая вслух те, что кажутся ей наиболее интересными.

Когда с кофе покончено, а кроссворд и статьи более не представляют интереса, Северус и Гермиона отправляются на кухню обедать. Их еда часто незатейливая, но очень вкусная, и они с удовольствием уплетают ее без спешки, предпочитая высокую столешницу небольшому обеденному столику, на котором неизменно красуется стеклянная ваза с синими цветами.

Послеобеденное время они коротают за чтением или варкой зелий, а когда подходит август — за составлением планов уроков и прочими учебными хлопотами. Старое беспроводное радио иногда скрашивает их досуг, и порой, если Северус в правильном настроении и играет правильная песня, Гермионе удаётся уговорить его потанцевать с ней. Им так и не выходит закончить хотя бы один танец, так как поцелуи увлекают их куда больше.

Хотя обычно снимать высохшую одежду с веревок — обязанность Гермионы, почти каждое воскресенье она застает за этим занятием Северуса. Он быстро складывает рубашку, в руках с которой его поймала Гермиона, коротко целует ее в щеку и исчезает в глубине дома.

Оказавшись вдалеке от гнета внешнего мира, Северус кажется совершенно другим человеком. Этот Северус улыбается легко (это скорее крючковатые полуулыбки, но вид счастливого выражения его лица в такие моменты наполняют сердце Гермионы любовью), а еще он смеется. А от его мрачного образа, за которым он тщательно скрывается в Хогвартсе, не остается и следа. Для них этот маленький домик оплот умиротворения и счастья, где царят безграничная любовь и нежность.

xii.

В один прекрасный сентябрьский день, спустя всего несколько дней после ее дня рождения, Гермиона теряет сознание посреди урока трансфигурации. Вот она ведет урок, а через мгновение обмякает и падает на пол, ударяясь головой об угол стола. Второкурсники приходят в ужас от вида крови, но, к счастью, одному из учеников хватает сообразительности побежать за мадам Помфри, а другому — за директрисой.

Стук в дверь класса отвлекает Северуса от попытки научить шестикурсников приготовлению Напитка Живой Смерти.

— Похоже, у нас тут… гость, — нарочно растягивая слова, произносит он. — Может, это отсутствующая сегодня мисс Пикетт? Входите!

Однако Северус видит на пороге класса МакГонагалл с неподдельным выражением тревоги на ее изрядно постаревшем лице, и его сердце пропускает удар. Он понимает, что это как-то связано с Гермионой еще до того, как директриса успевает заговорить.

— Профессор Грейнджер, — произносит она и замечает, как внимание учеников переключается на нее. Северус же совершенно не замечает, как с его уст внезапно слетает имя Гермионы. Коротко переглянувшись между собой, ученики учтиво имитируют заинтересованность в содержимом своих котлов.

— Где она? — спрашивает Северус угрожающе низким голосом, шагая к МакГонагалл.

— В больничном крыле, — отвечает директриса. К ее чести, она не выглядит напуганной.

— Вы все можете быть свободны, — резко рявкает Северус, опустошая котлы учеников коротким взмахом палочки. — Вон!

Он покидает класс еще до того, как ученики успевают осознать, что почти два часа их работы потрачены впустую. Лестницы словно поддаются ему, а замок приходит на выручку своему старому другу, пока тот стремится вверх по лестницам пролет за пролетом. Он несется вдоль коридоров, которые, кажется, стали куда короче, а пустующие аудитории будто бы испаряются на его пути к больничному крылу. Все это время сердцебиение отдается звоном в ушах, и только стремительный бег не позволяет ему поддаться приступу паники, зарождающемуся где-то в области груди и то и дело подступающему к горлу.