Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

— О царь, многая лета! Живи и властвуй над целым миром, на благо всем нам! Как хорошо, что мы можем пить вино за твое здоровье. Да сопутствуют тебе слава и удача во всех делах! А сейчас давай позовем кормилицу — пусть посмотрит, как счастливы мы все вместе, побудет с нами часок, ведь она верная наша служанка.

Послал шах за нянькой, честь ей оказал, велел сесть подле царицы на золотом табурете, а брату молвил:

— А теперь ты, братец, будь виночерпием, из рук друга вино еще слаще!

Ясноликий Рамин не заставил себя просить, налил вина шаху и себя не обидел. От вина разгорелось у него в крови желание, он приблизился к Вис и тихонько шепнул ей:

— Испей и ты хмельной влаги, ороси ниву любви, чтобы она не засохла!

Жасминогрудой красавице эти слова пришлись по душе, она тайком улыбнулась ему и ответила тоже шепотом:

— Пусть эта твоя нива всегда процветает, в сердцах наших пускай всегда живет любовь! Будь неразлучен со мной, а я буду любить только тебя, станем хранить верность друг другу на зависть шаху, гори он огнем!

А Мубад, хоть и пьян был, их разговоры услыхал, всколыхнулось его сердце гневом, но он с собой совладал, велел кормилице вновь наполнить чаши, а Рамину — петь и играть. Нянька взялась за вино, молодой красавец наложил персты на лебединую шею лютни, и зазвучала чарующая песня, в которой Рамин прославлял вино:

Шафраном мой лик изжелтила разлука,
Смой бледность вином, пусть окончится мука!
Пускай розовеют как роза уста
И винная чаша не будет пуста —
А ржавчину горя, что душу тревожит,
Отчистить нам влага хмельная поможет:
Ланитам придаст она цвет аргавана*,
Разгонит тоску, исцелит сердца раны.
И если забвенье дается вином,
Готов я вино пить и ночью и днем!

Конечно, гимны вину, «винные песни», как их тогда называли, полагалось петь на пиру, таков был обычай, но Рамин, выводя мелодию своим прекрасным голосом, ни на миг не отрывал взора от Вис, выдавая тем страсть, которая сжигала его. Да и возможно ли скрыть любовь? Она нахлынет как весеннее половодье и вмиг опрокинет запруду благих намерений и запретов.

Пока Рамин вкладывал всю душу в песню, шах, словно выполняя его совет, пил вино кубок за кубком, так что совсем захмелел, а затем отправился вместе с женой в опочивальню, вознамерившись разделить с нею ложе. Однако он и в этот раз не сумел удержаться от упреков:

— К чему мне твоя красота и прелесть, коли нет в тебе любви к мужу? — вопрошал он. — Ты и твой любовник совсем стыд потеряли, свое вожделение средоточием вселенной вообразили… Смотри, я опять осерчаю! И за что мне такое наказание? А ведь кабы ты была со мной подобрее, поласковей, ни в чем бы отказа не видела! Все царство я бы тебе отдал, себе одну рубаху оставил бы да кусок хлеба…

От таких речей красавица смутилась, стало ей жалко старого царя, и она молвила:

— О повелитель, давай не будем больше разлучаться! Знай, что твоя любовь мне лестна, а близость с тобой желанна, я слагаю свою жизнь к твоим стопам! Ведь ты для меня — солнце, мне нет нужды смотреть на бледную луну, твои серебряные кудри милее мне смоляных локонов и черных очей Рамина, что было, то прошло, отныне я готова любить тебя.

Мубад был так потрясен неожиданными словами Вис, впал в такое блаженство, что незаметно для себя погрузился в сладкий сон, заснул рядом с молодой женой! Но Вис не спала, обидно ей было и досада сердце точила: ну, как у нее язык повернулся сравнить немощного брюзгливого старца с огневым, прекрасным Рамином?.. Лежит она без сна, клянет себя, вдруг слышит на крыше шум какой-то, — а это Рамин, которому пришлось коротать ночь в одиночестве, не выдержал, затосковал по возлюбленной и прокрался под покровом темноты на крышу царской опочивальни. Ночь выдалась ненастная, дождь холодный лил, тучи низкие луну скрыли, как скрылось от Рамина лицо возлюбленной.

Дерзкое любовное свидание