Неокончательная история. Современное российское искусство

Передвижной туалет Владимира. Коломна. 2008. Предоставлено художником

Канистра Вячеслава Суранова. Коломна. 1970-е. Предоставлено художником

Сергей Братков

Внимательный антрополог со специфическим чувством юмора

Род. 1960, Харьков. Окончил ХПИ. Сооснователь «Группы быстрого реагирования». Участник Венецианской биеннале (павильон России, 2003; павильон Украины, 2007) и «Манифеста 5» (Сан-Себастьян, 2004). Работы находятся в ММОМА, Музее Зиммерли, Фото-музее Винтертура, M KHA и др. Живет и работает в Москве.

Сергей Братков — украинец, начал свою карьеру в Харькове. Сын художника-реалиста, он посещал художественную школу, рисовал и параллельно снимал на отцовскую камеру ФЭД, пока не вошел в «Группу быстрого реагирования» — с Борисом Михайловым, Сергеем Солонским и Викторией Михайловой. Художники занялись инсталляцией и видео, безжалостно критикуя реалии постсоветской Украины. Группа образовалась в 1993 году, когда Михайлова и Браткова пригласили на выставку украинских художников на ракетном корабле «Гетман Сагайдачный» в Севастополе. Тогда они выставили ватки с менструальной женской кровью, собранные на железнодорожных путях, и наделали много шуму. Еще громче прозвучала фотосерия «Если бы я был немцем» (1995), впервые показанная в Берлине, — воображаемая история об оккупированном Харькове. Участники группы в немецких фуражках и белых майках, в форме оберштурмбаннфюрера (надевали по очереди) или попросту раздетые, заеденные бытом и окруженные голыми женщинами, налаживали новую украинскую жизнь. В 1996-м группа создала последнюю совместную работу «Караул» — художники промаршировали от мавзолея в центр Красной площади с поднятыми, как караульные ружья, столовыми ножами. Были задержаны на месте.

У Браткова началась новая сольная жизнь, но сохранились старые, отработанные в коллективе качества — дерзость, ирония, непосредственность. Фокус бесповоротно сместился на людей, фотография стала не единственным, но основным медиа, из представителя Харьковской школы фотографии он стремительного превратился в знаменитого художника.

Первой после переезда в Москву была выставка «Дети» (2000): фотосерия в облезлых интерьерах с предпубертатными девочками и мальчиками в провокативных позах и нарядах с подписями в стиле «Дети в подвале играли в гестапо…». За два года до этого показывали в Харькове, правда, недолго. Возмущенные зрители потребовали закрыть «всю эту порнографию».

Постепенно Братков стал отходить от постановочных съемок — он черпал вдохновение в «новых героях». Омоновцы, посетители праздников пива, прыщавые солдаты, секретарши, дети-беспризорники — все в утрировано социальной эстетике.

В 2010 году Братков создает инсталляцию «Балаклавский кураж». В черно-белом фильме мальчики-подростки прыгают с импровизированных мостков в Балаклавской бухте, в то время как перед экраном располагаются бетонные глыбы, переводящие зрительское ощущение счастья от полета в нервное беспокойство.

В конце 2000-х «коллективное тело», составленное из портретов, наконец сплавляется воедино: героем снимков становится толпа. Ее обескураживающее единство проявилось на выставке «В поисках горизонта» (2008). Великий искусствовед Борис Виппер писал, что горизонт — «камертон композиции». Братков взял панорамную камеру и так сосредоточился на линии горизонта, что любая толпа, будь то выпившие полураздетые люди со знаменами на фестивале рок-музыки в Эммаусе или участники крестного хода, стремится стать линией горизонта. Так просто Братков рассказал о разнонаправленном движении, задал тему дуализма человеческой природы.

Сергей Братков на фоне своей работы «Хортица» в PinchukArtCentre, Киев. 2010. Фото: Валерий Силаев

Элегическое и почти восторженное выхватывание ничего особо не представляющих фрагментов действительности сменилось развернутым политическим высказыванием. Название проекта «Ни мира, ни войны» (2011) восходит к знаменитой формуле Льва Троцкого, который пытался оттянуть в 1918 году подписание катастрофического Брестского мира с Германией. По Браткову, это состояние полной безнадежности будет длиться вечно. В центральном видео проекта на бетонный пол с завораживающей периодичностью падают зеленые солдатские каски. На пяти вытянутых цифровых фотографиях — вялотекущий Апокалипсис. Стекла в просторном павильоне, как в ожидании бомбардировки, заклеены крест-накрест; развевающиеся от ветра занавески окрашены в цвет запекшейся крови, обшарпанная мебель беспорядочно свалена в углу; на окрашенном в красный цвет фотоколлаже, похожем на недоделанную свастику, — какие-то неприятные городские сценки. Не будет ни войны, ни мира.