Неоконченный роман. Эльза

Роман, как дождик, сам собой утих:
Я изорвал судьбу свою и стих.

Поздней, поздней расскажут про меня.

Страницы и страницы изорвал

И отраженье в зеркале сломал.

Не узнаёт меня большое солнце дня.

Я разорвал и память и тома,

Внутри их долго скапливалась тьма.

Порвал я небо, тучи прочь гоня.

Порвал я песню, слезы горьких дум

Стерев, развеял орудийный шум.

В утихшем ливне улыбнулся я.

Порвал я сердце, изорвал мечты,

Чтоб из обломков поднималась ты,

Того, что видел я, не знавшая заря.

* * *

                                                            И показалось мне, что я тебя
                                                                       теряю, бессмертная моя.
                                                                                            «Гимн Эльзе»

Oime il bel viso, oime il soave sguardo.

Oime il leggiadro portamente altero.
Oime’l parlar…………[6]

Всю ночь мне казалось — она так смертельно бледна,

Белее подушек лицо ее, губы и руки.
Всю ночь мне казалось: я хватаюсь за край полотна,
Я сам умираю от жестокой, немыслимой муки.

Я знаю наверно, меня никогда не понять

Тому, кто не видел любимых своих угасанье.
Тот жалобный стой, повторяясь опять и опять,
Пронзал меня вновь, как зимы ледяное дыханье.

Всю ночь мне казалось в ее ледяной тишине:

Душа умерла моя, все это явь, а не снится.
Какие-то двери всю ночь скрежетали во мне
И что-то металось, как будто подбитая птица.

Всю ночь бесконечную рядом с твоей головой

Сидел недвижим я и мрак нарастающий слушал.
Росла тишина, только изредка по мостовой
Шаги раздавались да кровь ударяла мне в уши.

Горячей волной проходила она сквозь меня,

Но страх за тебя меня делал все тише и тише.
Я был недвижим. Я твердил: — Это я, это я…
Это я умираю… Вдруг голуби заворковали на крыше.

Oime il bel viso, oime il soave sguardo.

……………………………………………………………………………

* * *

………………………………………………
………………………………………………
………………………………………………
Всегда шатаясь по кустам,
Весьма рискованно шутя,
Галантны в отношеньи дам,
Однако их судить не нам.

Они, как зяблики, поют,

Они тщеславны и мелки
И уважают все, что пьют,
В Понт-а-Муссон, и там и тут.

Пускай Дюнкерк иль Вокрессон,

Или Мобеж, или Реоль,
Пускай Везуль иль Безансон,
Пускай Нери иль Монлюсон.

Попались в руки — вот беда! —

Рыбешки в Бур-Сент-Андеоль,—
А может, северней куда?
Один конец! Сковорода!

Вы жили, шлепанцы надев,

Но нимба вдруг лишили вас,
И оборвался ваш напев,
И вы сидите, присмирев.

Что ж, мальчики, гоните лень.

Вот вам урок на этот раз:
Кидайтесь на Иванов день
В созревший золотой ячмень.

Трава все ярче и свежей

И пахнет лучше, чем бензин.
Приятней посидеть на ней,
Чем сесть с размаху на ежей.

У вас остался ваш мундир,

Для башмаков — шнурок один,
Остались колбаса и сыр.
А офицер? А командир?

Они сбежали кто куда.

     Даю вам слово!

………………………………………………

………………………………………………

* * *