Неолиберализм и реставрация классовой власти

Во внутренних делах неолиберальное государство враждебно (а в некоторых случаях открыто репрессивно) относится ко всем формам социальной солидарности (наподобие профсоюзов или других социальных движений, которые приобрели значительное влияние в социал-демократическом государстве), которые накладывают ограничения на накопление капитала. В отличие от социал-демократического государства, оно отказывается от социального обеспечения и максимально сокращает свою роль в здравоохранении и образовании. Сеть социальной безопасности сводится к минимуму. Это не означает упразднения всех форм регулирующей деятельности или государственного вмешательства. Бюрократические правила, гарантирующие «подотчетность» и «эффективность издержек» государственных секторов, которые не могут быть приватизированы, расцветают вовсю (Маргарет Тэтчер, например, стремилась установить и установила жесткий регулирующий контроль над университетами в Британии). Поощрялись проекты партнерства частного и государственного секторов, в которых государственный сектор брал на себя все риски, а корпоративный сектор получал всю прибыль. Деловые круги начинают писать законы и с выгодой для себя определять развитие государственной политики. При необходимости государство обращается к принудительному законодательству и полицейской тактике (например, запреты пикетов), чтобы рассеять или подавить коллективные формы противодействия. Множатся формы надзора и полицейского контроля (лишение свободы стало в Соединенных Штатах основной государственной стратегией при решении проблем, связанных с уволенными рабочими или маргинализованным населением).

В делах внешних неолиберальные государства стремятся к снижению барьеров для движения капитала через границы и к открытию рынков (и товаров, и денежного капитала) для глобальных сил накопления капитала — иногда конкурентного, но чаще монополистического (хотя всегда с ничего не значащей оговоркой о неприятии всего, что «противоречит национальным интересам»). Силы международной конкуренции и идеологии глобализации обычно дисциплинируют внутреннюю оппозицию, в то же самое время открывая за рубежом новые области для весьма выгодной и в некоторых случаях даже неоколониальной капиталистической деятельности. В этой сфере также крупные корпоративные капиталистические интересы обычно сотрудничают с государственной властью в выработке политики, а также создании новых международных институциональных механизмов (наподобие ВТО, МВФ или Банка международных расчетов).

Неолиберальное государство проявляет особую заботу о финансовых институтах. Оно стремится не только облегчить распространение их влияния, но и любой ценой обеспечить неприкосновенность и платежеспособность финансовой системы. Государственная власть используется для того, чтобы помочь исправить положение или предотвратить финансовые крахи (наподобие американского ссудно-сберегательного кризиса 1987–1988 годах и краха хеджевого фонда «Долгосрочное управление капиталом» в 1997–1998 годов, обошедшееся в три триллиона долларов). На международной арене оно действует через институты, наподобие МВФ, для защиты инвестиционных банков от опасности невыплаты долгов и недопущения появления каких-либо рисков и неопределенности для финансовых интересов на международных рынках. Эта связь неолиберального государства с защитой финансовых интересов создает благоприятные условия для укрепления буржуазной классовой власти вокруг процессов финансиализации и отражает такое укрепление. В случае конфликта между неприкосновенностью финансовой системы и благосостоянием населения неолиберальное государство выбирает первое.

Наконец, неолиберальное государство глубоко антидемократично, хотя оно часто пытается скрывать этот факт. Поощряется правление элит, и в ущерб демократическому и парламентскому принятию решений растет стремление править при помощи правительственных постановлений и судебных решений. Представительная демократия если и не разбита окончательно, то, как в США, полностью, хотя и законно, коррумпирована властью денег. Создаются сильные институты — такие, как центральные банки (наподобие Федеральной резервной системы в США) и квазиправительственные институты внутри страны и МВФ и ВТО на международной арене, —которые полностью свободны от демократического влияния, аудита, подотчетности и контроля. С неолиберальной точки зрения, массовая демократия сводится к «правлению толпы» и создает барьеры для накопления капитала вроде тех, что угрожали власти высших классов в 1970-х годах. Предпочтительная форма правления — проекты сотрудничества государственного и частного секторов, в которых государство и деловые круги тесно сотрудничают в деле согласования своих действий вокруг цели дальнейшего накопления капитала. В результате те, кто раньше подчинялись регулированию, начинают писать правила регулирования, а «публичное» принятие решений становится непрозрачным, как никогда прежде.