Неонацизм-реваншизм. Мифы «психологической войны»

Более того, в апреле 1984 года канцлер ФРГ Г. Коль потребовал «по соображениям гуманности» освободить Гесса и назвал его пребывание в тюрьме «актом бесчеловечности»! Это заявление с восторгом встречено неонацистской печатью.

«Согласно статье 25-й Основного закона ФРГ, нормам международного права придаётся преимущественное юридическое действие. Следовательно, власти ФРГ обязаны считать Гесса и Дёница преступниками»,

 – справедливо отмечает бывший помощник главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе профессор М. Рагинский.

Какие же конкретные задачи выдвигает реакционная историография в освещении «проблемы вины», или, что с её точки зрения вернее, «невиновности» нацистского «рейха»? Она прежде всего пытается доказать, будто гитлеровский режим был закономерным, необходимым и неотъемлемым этапом национального развития Германии. Внутренняя и внешняя политика гитлеровцев, как утверждают неофашистские историки, якобы никогда не носила преступного характера, а действия гитлеровцев представляли собой лишь «диктовавшиеся необходимостью» меры «национальной самозащиты», направленные против внутренних и внешних врагов.

В книге «Клятвопреступление против Германии» бывший высокопоставленный эсэсовец Э. Керн (он же Кернмейер) также цинично отрицает установленные и абсолютно достоверные факты о зверствах гитлеровцев в лагерях смерти, о нацистской провокации с поджогом рейхстага. Он называет решение Международного военного трибунала «всемогущей ложью» и «вымыслом клятвопреступников», а судей – «лжепророками», поставившими своей целью «отомстить» немецкому народу[138]

.

Позиция реакционной историографии в вопросе о вине фашистской Германии и решениях Нюрнбергского суда народов особенно полно предстаёт в рецензии У. Валенди на книгу западногерманского историка А. Хильгрубера «Стратегия, политика и военное руководство Гитлера в 1940–1941 годах».

Суть утверждений Валенди сводится к следующему: Гитлер был вынужден начать вторую мировую войну боевыми действиями против Польши, так как последняя, несмотря на «предложения Гитлера», не соглашалась на переговоры; гитлеровская Германия никогда не собиралась нападать на Францию, нападение стало неизбежным и явилось ответным ударом на выступления Англии и Франции в защиту Польши; вторжение фашистских войск в Бельгию и Голландию тоже было ответной акцией на «происки» этих стран и нарушение ими нейтралитета; Гитлер не имел никаких заранее подготовленных планов агрессии, не было, как утверждает Валенди, и никакого плана «Барбаросса» – плана войны против Советского Союза. Валенди беззастенчиво заявляет, будто бы все военные акции гитлеровское правительство совершало исключительно как «ответные меры на антигерманскую политику держав».

Воспроизводит фашистские фальшивки о «вынужденном» характере гитлеровской агрессии, и в особенности о нападении фашистского «рейха» на Советский Союз, и Ф. Фабри, однако никаких фактов, подтверждающих эту ложь, он, естественно, привести не может, ибо их нет[139].

Реабилитации гитлеровской внешней политики служит также книга Аннелизе фон Риббентроп (вдовы гитлеровского министра иностранных дел, повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала) «Германо-английские тайные связи». Автор стремится доказать «неестественность» того, что Англия и Германия оказались в годы второй мировой войны в разных лагерях. Вдова военного преступника ссылается на какие-то известные только ей источники, из которых якобы следует, что гитлеровская дипломатия проявляла в канун второй мировой войны «уступчивость» и «лояльность», стремясь урегулировать отношения с Англией, однако её руководящие круги упорно вели дело к ухудшению отношений с Германией и искали повода для войны с ней.

Реакционный историк И. Ф. Барник в главе, специально посвящённой опровержению Нюрнбергского приговора, сетовал на «необъективность» судей, которые, по его мнению, были вообще не правомочны судить гитлеровских преступников. Имея в своём распоряжении архивы и документы фашистского государства, представители стран антигитлеровской коалиции, как утверждает Барник, будто бы фальсифицировали обвинения, исказили факты. Барник доходит даже до такого цинизма, что противопоставляет «необъективности» Нюрнбергского трибунала «беспристрастность» Гитлера. Он требует, чтобы вопрос о виновности фашистского режима и его преступных деятелей был заново рассмотрен некой «коллегией из представителей нейтральных стран». Со страниц неонацистских изданий раздаются даже голоса, требующие наказания тех западногерманских историков и публицистов, которые признают результаты второй мировой войны и преступность гитлеровского режима.