Неоновые Боги

— Ладно, может быть, и не невозможно. Либо это, либо травка, которую я курил с Хелен во

дворе перед отъездом, была чем-то приправлена.

Даже если бы они не сказали мне, что придут прямо с вечеринки, их одежда говорит сама за себя. Гермес одета в короткое платье, которое было бы похоже на дискотечный шар, отражающий маленькие искорки на ее темно-коричневой коже. Дионис, вероятно, начал вечер в костюме, но он разделся, а на моем кухонном островке лежит комок скомканной ткани, который, без сомнения, является его пиджаком и рубашкой.

За моим плечом Персефона застыла как вкопанная. Я даже не уверен, что она дышит. Возникает искушение развернуться и уйти, но я знаю по прошлому опыту, что эти двое просто последуют за мной и будут засыпать меня вопросами, пока я не поддамся разочарованию и не наброшусь на них.

Лучше сорвать пластырь сейчас.

Я сажаю Персефону на стойку и держу руку у нее на плече, чтобы

она не упала. Она моргает большими карими глазами, глядя на меня, легкая дрожь пробегает по ее телу.

— Она назвала тебя Аидом.

— Это мое имя. — Я делаю паузу. — Персефона.

Гермес смеется и со звоном ставит бутылки с вином на стойку. Она указывает на себя.

— Гермес. — Она указывает на другого пальцем. — Дионис. Еще один смешок. — Хотя ты уже

знала это. — Она прислоняется к моему плечу и шепчет-кричит: — Она собирается выйти замуж за Зевса.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Гермеса.

— Что?

Я знал, что она должна быть важна для Зевса, чтобы он послал за ней своих людей, но брак? Это означает, что мои руки лежат на плечах следующей Геры.

— Ага. — Гермес вытаскивает пробку из одной из бутылок и делает большой глоток прямо из нее.

— Они объявили об этом сегодня вечером. Ты только что украл невесту самого могущественного человека на Олимпе. Хорошо, что они еще не женаты, иначе ты бы похитил одного из Тринадцати. — Она хихикает. — Это определенно коварно, Аид. Я не думала, что в тебе это есть.

— Я знал, что у него это есть. — Дионис пытается съесть еще кусочек пирога, но ему немного

трудно найти свой рот, вместо этого вилка запутывается в его бороде. Он моргает, глядя на посуду, как будто это она виновата.

— В конце концов, он бугимен. Нельзя получите такую репутацию, не будучи немного хитрым.

— Этого, пожалуй, достаточно. — Я достаю свой телефон из кармана. Мне нужно осмотреть

Персефону, но я не могу этого сделать, отвечая на десятки вопросов этих двоих.

— Аид! — Гермес скулит. — Не выгоняй нас. Мы только что приехали.

— Я вас не приглашал. — Не то чтобы это мешало им пересекать реку, когда им захочется.

Отчасти это Гермес — она может идти, куда ей заблагорассудится, когда ей заблагорассудится в силу своего положения. Технически у Диониса есть постоянное приглашение, но оно предназначалось только для деловых целей.

— Ты никогда не приглашаешь нас. — Она надувает красные губы, которые ей каким-то образом

удалось не размазать. — Этого достаточно, чтобы заставить человека думать, что мы тебе не нравимся.

Я бросаю на нее взгляд, которого заслуживает это заявление, и набираю Харона. Он уже должен был вернуться. Конечно же, он быстро отвечает.

— Да.

— Гермес и Дионис здесь. Пошлите кого-нибудь, чтобы отвести их в их комнаты. — Я мог бы

бросить их в машину и отправить домой, но с этими двумя нет никакой гарантии, что они не взбесятся и не вернутся сразу — или не примут еще более сомнительных решений. В прошлый раз, когда я вот так отправил их домой, они бросили моего водителя и попытались в пьяном виде искупаться в реке Стикс. По крайней мере, если они под моей крышей, я могу присматривать за ними, пока они не протрезвеют.

Я знаю, что Персефона смотрит на меня так, словно у меня выросли рога, но позаботиться об этой паре идиотов — первоочередная задача. Двое моих людей приходят и провожают их, но только после напряженных переговоров, в ходе которых они забирают пирог и вино с собой.

Я вздыхаю, как только за ними закрывается дверь.

— Это бутылки вина за тысячу долларов.

Она достаточно пьяна, чтобы даже не попробовать его.

Персефона издает странный икающий звук, который является моим единственным предупреждением, прежде чем она сбрасывает мое пальто — расстегнув его, пока я отвлекся, — и убегает. Я настолько удивлен, что стою и смотрю, как она пытается доковылять до двери. И она хромает.

Одного взгляда на красные полосы на полу достаточно, чтобы вывести меня из этого состояния.

— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь?

— Ты не можешь держать меня здесь!

Я обхватываю ее за талию и несу обратно на кухонный островок, чтобы бросить на него.

— Ты ведешь себя как дура.

Большие карие глаза пристально смотрят на меня.

— Ты похитил меня. Пытаться сбежать от тебя — это разумный поступок.

Я хватаю ее за лодыжку и поднимаю ногу, чтобы хорошенько рассмотреть ее. И тогда, когда Персефона пытается удержать свое платье на месте, я понимаю, что, вероятно, мог бы поступить по-другому. Ну что ж. Я осторожно прикасаюсь к ее стопам и показываю ей свой палец.

— У тебя идет кровь. — Есть несколько больших порезов, но я не могу сказать, достаточно ли они

глубоки, чтобы их нужно было зашивать.