Неоновые Боги

Так осторожен. Он так чертовски осторожен со мной, даже сейчас. Удерживая меня, но следя за тем, чтобы его вес не выбил воздух из моих легких. Я могла бы сказать ему, что это безнадежное дело — удовольствие уже сделало это со мной. Я выдыхаю с каждым выдохом, изо всех сил стараясь не двигаться, подчиняться, не делать ничего, что могло бы заставить его остановиться.

Его медленные движения заставляют его одежду скользить по моей обнаженной коже. В этот момент я бы отдала свое правое легкое, чтобы он был таким же голым, как я.

Я жду, что он поцелует меня, но он целует меня в челюсть, чтобы прикусить мочку уха.

— Видишь, как приятно повиноваться, маленькая Персефона? — Еще одно долгое

прикосновение его длины к моему клитору. — Сделай, как я прошу завтра, и я позволю тебе взять мой член.

Мои мысли разбегаются, разлетаясь в тысяче разных направлений.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Он чуть-чуть ускоряет ритм.

Мои пальцы на ногах поджимаются, и я не могу не выгнуться ему навстречу. Аид подхватывает меня одной рукой под бедро и растягивает вверх и дальше. Малейшее движение, и он будет внутри меня. Я так отчаянно хочу этого, что мне грозит опасность умолять.

Мое тело не дает мне такой возможности. Я испытываю сильный оргазм, каждая мышца сжимается, а пальцы ног скручиваются. Аид продолжает двигаться, вытягивая его, а затем он дергается назад и остановливается на моем животе. Я ошеломленно смотрю на жидкость, оставляющую следы на моей коже, и у меня возникает абсурдное желание провести по ней пальцами.

Пока я все еще прихожу в себя, Аид поправляет свою одежду и садится на пятки. То, как он смотрит на меня… У нас еще даже не было секса, а этот мужчина смотрит на меня так, словно хочет удержать. Этого должно быть достаточно, чтобы заставить меня бежать, но я не могу набраться сил, чтобы беспокоиться. У нас есть наша сделка. Я не знаю, почему я так уверена, но я знаю, что Аид не нарушит своего слова. В конце концов, он позаботится о том, чтобы я выбралась с Олимпа невредимой.

— Не двигайся. — Он встает с кровати и идет в ванную. Через несколько секунд он возвращается

с влажной салфеткой. Я протягиваю руку, чтобы взять ее, но он качает головой. — Лежи спокойно.

Я смотрю, как он вытирает меня. Это должно меня беспокоить… Не так ли? Я не уверена, не тогда, когда я все еще на седьмом небе от оргазма. Аид откладывает ткань в сторону и устраивается у моего изголовья. — Иди сюда.

И снова часть меня протестует, что я должна упереться пятками, но я уже двигаюсь к нему и позволяю ему усадить меня к себе на колени. И все же я не могу молчать.

— Я не большая любительница обниматься.

— Дело не в объятиях. — Он проводит рукой по моей спине и кладет мою голову себе на плечо.

Я жду, но он, кажется, не слишком мотивирован продолжать разговор. У меня вырывается легкий смешок.

— В любом случае, не думай, что тебе нужно вдаваться в подробности. Я просто посижу здесь в

приятном замешательстве все это время.

— Для человека с твоей репутацией у тебя довольно красноречивый язык. — Он не кажется

раздраженным этим фактом. Нет, если я не ошибаюсь, он определенно развеселился.

Я вздыхаю и расслабляюсь рядом с ним. Он, очевидно, не отпустит меня, пока не закончит с чем бы то ни было, что не является объятиями, и держать себя в напряжении на протяжении всего этого слишком утомительно. К тому же …это довольно приятно вот так лежать. Только на некоторое время.

— Я не знаю, почему ты так удивлен. Ты уже признал, что используешь свою репутацию в

качестве оружия. Неужели так странно думать, что я могла бы сделать то же самое?

— Почему ты остановилась на солнечности?

Ни одна из твоих других сестер не сделала такого же выбора.

При этих словах я немного откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него, приподняв брови.

— Аид…похоже, ты много знаешь о нас. Ты должно быть следишь за сайтами сплетен.

Он не выглядит даже отдаленно сожалеющим.

— Ты была бы удивлена информацией, которую кто-то может извлечь из них, если они будут

читать между строк и иметь немного инсайдерской точки зрения

Я не могу с этим спорить. Я чувствую то же самое. С легким смешком я снова расслабляюсь рядом с ним.

— Эвридика не играет никакой роли, не совсем. Она действительно невинная мечтательница,

вот как она оказалась с этим придурком-парнем.

Смешок Аида грохочет в его груди.

— Ты не одобряешь Орфея.

— Ты бы одобрил, если бы у него были отношения с кем-то, кто тебе небезразличен? Он

принимает троп голодающего художника до абсурдной степени, особенно учитывая, что он ребенок из трастового фонда, как и все мы. Сейчас он может думать, что Эвридика — его муза, но что произойдет, когда она ему наскучит и он начнет искать вдохновения за пределами их отношений? — Я точно знаю, что произойдет. Эвридика будет раздавлена. Это действительно может сломать ее. Мы оберегали нашу младшую сестру настолько, насколько это возможно для человека, когда он находится на расстоянии одного места от Тринадцати. Мысль о том, что Эвридика потеряет свою невинность… Это больно. Я не хочу этого для нее.

— А другие твои сестры?

Я пожимаю плечами, насколько могу.