Неоновые росчерки

Но я смогла разобрать слова, которые силился произнести перед смертью Никита Ожеровский: 'Это моя вина'.

- Нет! - я отчаянно замотала головой. - Нет...

- Ника, - мягко произнес Стас и коснулся моего плеча. - Оставь его...

- Нет! - повторила я и произнесла, в глаза Никиты, - Я знаю, что ты сделал, но... не ты виновен в смерти брата и родителей.

Я видела его воспоминания. Самые страшные, самые мучительные, те самые, что причиняют ему наибольшее страдание. И они были не связаны ни Масками, ни даже с семьёй Никиты.

Самым страшным, самым жутким воспоминанием, терзавшим его все это время было убийство Ирины Токмаковой.

Убийство матери маленького Клима, именно это тяжелейшее преступление больше всего пугало и угнетало истекавшего кровью, в снегу, юношу.

Я, не переставая бессильно и тихо плакать, зачем-то провела ладонью по лбу умирающего Никиты, и в тот же миг я оказалась в других его воспоминаниях.

В тех, что предшествовали его побегу лес.

В этих кратких и стремительных эпизодах я увидела, как Никита, торопливо шагает обратно к дачному дому.

Он ещё не знает, что за кошмар там происходит, не знает, что сейчас, в эти мгновения двое подонков в масках мучают его семью и пытают его старшего брата на глазах у рыдающей матери.

Я была рядом, Никита прошел буквально в метре от меня. В этом воспоминании мое присутствии было куда заметнее и реалистичнее, чем в предыдущем.

Я оглянулась на дом Ожеровских, снова посмотрела на ничего не подозревающего Никиту.

Мои кулаки сжались, с нервирующей досадой глядела на него, как он приближается к дому, где ему через несколько минут убийца в зелёной неоновой маске нанесет ему смертельное ранение, от которого он умрет в холоде и одиночестве, на дне заснеженного оврага.

Если бы я могла хоть что-то сделать... Как - то помешать...

Я шагнула вперёд и неожиданно для себя, услышала странный, совершенно невероятный звук!..

Скрип... хрустящий скрип снега...

Замерев на месте, не веря своим глазами, я опустила взгляд себе под ноги и осторожно убрала правую ногу в сторону.

Несколько мгновений я в полнейшем шоке, завороженно глядела на перечерченный линиями протектора след от моего ботинка.

След... След от моей обуви!

Справившись с шоком, я сообразила, что... я не бестелесна в этом воспоминании Никиты! Он не видит и не слышит меня, но я... я частично материальна здесь... Выходит...

Я рывком повернула голову в сторону дома Ожеровских, перевела взгляд на спину бредущего к нему Никиты, и бросилась к забору дома Ожеровских.

Я не знала, что получится из того, что я задумала, но я должна была попытаться!

Оказавшись у забора дома Ожеровских, я подобрала первый попавшийся мне под руки камень и швырнула его в окно дома.

Камень с гулким ударом врезался в окно.

Стеклопакет выдержал попадание, хоть и покрылся кривыми белесыми линиями трещин.

Никита остановился на пороге и ошарашено уставился на покрытое кривыми трещинами окно. Лицо парня исказило настороженное недоумение.

В этот миг в окне мелькнул громадный силуэт и тусклый свет зеленого неона.

Кажется Никита что-то заподозрил, потому, что он не спешил подходить к дому. И тут входная дверь его дома распахнулась, и на парня, размахивая ножом, бросился Зелёный убийца.

- Беги!!! - заорала я истошно. - Беги!!!

И он побежал. Парень, что было сил рванул в сторону леса. Убийца стремился за ним... но бежал он не долго.

В отличии от стеклопакета, его голова хуже перенесла попадания камня по черепу.

Толстяк пошатнулся, но не упал, на что я надеялась. Я подобрала второй камень, но Зелёный остановился и внимательно посмотрел в мою сторону.

На несколько мгновений мне показалось, что он меня видит. Я застыла, охваченная накатившим ужасом.

Никита был уже далеко, его фигура в темной куртке стремительно мчалась в сторону леса, который парень отлично знал - они с братом не раз лазали там во время летних каникул.

Убийца приблизился ко мне.

Я истерично швырнула камень в его сторону и рванула прочь, но обернувшись на бегу, увидела, что Зелёный и не думает меня преследовать.

Вместо этого, он рассматривает, брошенный мною и упавший рядом с ним в снег камень.

Я видела, что он недоумении и представила себе, как всё это выглядело его глазами: зависший в воздухе камень, внезапно полетел в его сторону и упал у самых ног (чуть - чуть я не попала, аж обидно!).

Опомнившись, Зелёный, торопливо бросился в сторону дома Ожеровских, из распахнутых дверей которого звучали громкие биты рэпа, заглушающие крики жертв.

Я попятилась назад и в этот миг воспоминание исчезло.

Первое, что я увидела - это был Стас. Корнилов стоял с отстраненным шокированным видом, держа в правкой руке мобильник. Из телефона доносился чей-то взволнованный голос:

- Уточните состояние раненого! Какова глубина ранения и степень повреждения! Товарищ подполковник, вы слышите меня?!

Но Стас, не отвечая, нажал на отбой и спрятал телефон в карман куртки. Взгляд Корнилова был прикован к парню, который, поджав колени, со отпечатком дикого страха на перепачканном и оцарапанном лице, взирал то на меня, то на Стаса.

- Получилось... - прошептала я растерянно.