Неополимая Купина (Стихи о войне и революции)

Бог разберет в день века. Грамота пришла -- в Москву мне ехать. Три года ехали по рекам да лесам. Горы, каких не видано: Врата, столпы, палатки, повалуши -Всё богаделанно. На море на Байкале -Цветенья благовонные и травы, И птиц гораздо много: гуси да лебеди По водам точно снег. А рыбы в нем: и осетры, и таймени, И омули, и нерпы, и зайцы великие. И всё-то у Христа для человека наделано. Его же дние в суете, как тень, проходят: Он скачет, что козел, Съесть хочет, яко змий, Лукавствует, как бес, И гневен, яко рысь. Раздуется, что твой пузырь, Ржет, как жребя, на красоту чужую, Отлагает покаяние на старость, А после исчезает. Простите мне, никонианцы, что избранил вас, Живите, как хотите. Аз паче всех есмь грешен, По весям еду, а в духе ликование, А в русски грады приплыл -Узнал о церкви -- ничто не успевает, И, опечалясь, седше, рассуждаю: "Что сотворю: поведаю ли слово Божие, Аль скроюся? Жена и дети меня связали..." А протопопица, меня печальна видя, Приступи ко мне с опрятством и рече ми: "Что, господине, опечалился?" А я ей: "Что сотворю, жена? Зима ведь на дворе. Молчать мне аль учить? Связали вы меня..." Она же мне: "Что ты, Петрович? Аз тя с детьми благословляю: Проповедай по-прежнему. О нас же не тужи. Силен Христос и не покинет нас. Поди, поди, Петрович, обличай блудню их Еретическую"...

10

Да, обличай блудню их еретическую... А на Москву приехал -Государь, бояра -- все мне рады: Как ангела приветствуют. Государь меня к руке поставил: "Здорово, протопоп, живешь? Еще-де свидеться Бог повелел". А я, супротив руку ему поцеловавши: "Жив, говорю, Господь, жива душа моя. А впредь, что Бог прикажет". Он же, миленькой, вздохнул, да и пошел, Где надобе ему. В подворье на Кремле велел меня поставить Да проходя сам кланялся низенько: "Благослови меня-де, и помолись о мне". И шапку в иную пору -- мурманку, -- снимаючи, Уронит с головы. А все бояра -- челом мне да челом. Как мне царя того, бояр тех не жалеть? Звали всё, чтоб в вере соединился с ними. Да видят -- не хочу, -- так Государь велел Уговорить меня, чтоб я молчал. Так я его потешил -Царь есть от Бога учинен и до меня добренек. Пожаловал мне десять рублев, Царица тоже, А Федор Ртищев -- дружище наше старое -Тот шестьдесят рублев Велел мне в шапку положить. Всяк тащит да несет. У Федосьи Прокофьевны Морозовой И днюю и ночую -Понеже дочь моя духовная. Да к Ртищеву хожу С отступниками спорить.

11

К Ртищеву ходил с отступниками спорить. Вернулся раз домой зело печален, Понеже много шумел в тот день. А в доме у меня случилось неустройство: Протопопица моя с вдовою домочадицей Фетиньей Повздорила. А я пришед обеих бил и оскорбил гораздо. Тут бес вздивьял в Филиппе. Филипп был бешеной -- к стене прикован: Жесток в нем бес сидел, Да вовсе кроток стал молитвами моими, А тут вдруг зачал цепь ломать -На всех домашних ужас нападе. Меня не слушает, да как ухватит -И стал як паучину меня терзать, А сам кричит: "Попал мне в руки!" Молитву говорю -- не пользует молитва. Так горько стало: бес надо мною волю взял. Вижу -- грешен: пусть бьет меня. Маленько полежал и с совестью собрался. Восстав, жену сыскал и земно кланялся: "Прости меня, Настасья Марковна!" Посем с Фетиньей такоже простился, На землю лег и каждому велел Меня бить плетью по спине По окаянной. А человек там было двадцать. Жена и дети -- все плачучи стегали. А я ко всякому удару по молитве. Когда же все отбили -Бес, увидев ту неминучую беду, Вон из Филиппа вышел. А в тонцем сне возвещено мне было: "По стольком по страданьи угас 1000 нуть хочешь? Блюдися от меня -- не то растерзан будешь". Сам вижу: церковное ничто не успевает, И паки заворчал, Да написал Царю посланьице, Чтоб он Святую Церковь от ереси оборонил.

12