Неопознанный ходячий объект

– Дерево гниет в земле, а это совсем новехонько.

– Неужто кто-то решил возродить древний культ и с этой целью установил здесь данное убожество?

– Какой древний культ? – поморщилась я. – Чтобы восстановить что-то, надо по крайней мере знать, как это выглядело раньше. Об идолопоклонстве у славян толком ничего не известно.

– Ты точно знаешь? Анфиса, я тебя безмерно уважаю, но образование у тебя экономическое…

– А что твое образование?

– Ну… я себя никогда особо не утруждала… Потом влюбилась, потом он мне разонравился…

– Кто?

– Антон. Я тебе не рассказывала?

– При чем здесь Антон? – начала злиться я.

– При том, что мы сходились, расходились, и я была очень увлечена этим, и основные дисциплины… как бы это выразиться… не очень-то меня волновали. Я оказалась заядлой троечницей. Славяне были белокурыми и как-то раз прибили щит к воротам Царьграда. Это все, что мне известно о предках. А тебе?

– Мне чуть больше, – вздохнула я. – Но все равно, восстановить культ невозможно, раз нет письменных источников, молитв, например, или священных книг, как Библия или Коран. Зато культ можно придумать заново.

– Вот-вот, какой-то шизик занялся этим и поставил здесь этого урода…

– А потом принялся убивать людей, чтоб сохранить наличие здесь данного урода в тайне?

– Убивать – это еще вилами на воде. Мы не знаем, кто убил, за что убил… Слушай, давай выбираться отсюда, у меня от этого страшилища голова болеть начинает, вон глазищи-то вылупил.

Я с Женькой была согласна: находиться в новоявленном капище удовольствие ниже среднего. Покидая заросли, я почувствовала что-то вроде разочарования. Я-то надеялась обнаружить разгадку всех тайн, а вместо этого деревянный болван и несчастные птички и, главное, – никакого намека, как все это связано с происходящим в Липатове.

– Но ведь Коля зачем-то приезжал сюда? – подумала я вслух.

– Значит, здесь было что-то, указывающее на его личность. Он не хотел, чтоб его уличили в поклонении идолу поганому, и заблаговременно принял меры.

Между тем мы вернулись к развилке и теперь отправились по другой тропе. Через некоторое время она вывела нас к навесу, покоящемуся на четырех столбах, посередине стояли стол и две скамьи. Слева осколки стеклянной посуды, какой-то мусор, дальше навес пониже, три колышка с длинными цепями и с ошейниками на концах цепей. Женька испуганно замерла, приглядываясь к ним, затем подобрала один ошейник и примерила на свою шею, после чего прошептала:

– Анфиса, здесь держали пленников. Возможно, их приносили в жертву.

Но я с выводами не торопилась, присела на корточках, разглядывая находку.

– Собак здесь держали, – вздохнула я. – Вон и миски валяются. Одного ошейника не хватает, цепь порвана…

– Собачка убежала? – сообразила Женька.

– Скорее всего именно она наводила ужас на Липатово.

– И вы повстречали ее с Василием Ивановичем.

– Бедный пес, – вздохнула я. – Носился по болоту несчастный и голодный.

– Вот-вот, несчастный, – скривилась Женька, – оттого и сожрал Горемыкина.

– Никого он не сожрал.

– Горло перегрыз. Тоже не очень хорошо.

– Это еще доказать надо.

– Ладно, собачку жалко. Что дальше? Скажи на милость, зачем все это? Те же собачки? Для охраны? Идола охранять?

Женька права, как-то все это не укладывается в голове. Допустим, какие-то придурки решили поиграть в идолопоклонников. Вкопали столб, раскрасили его, ну и на здоровье, води вокруг него хороводы ночи напролет, жги костры и вой волком. Места здесь глухие, и такие развлечения мало кого обеспокоят, а если кто и обратит внимание, так и в этом случае шутникам ничего не грозит, хоть танцуй возле костра до полного изнеможения, законом это не запрещено. Допустим, штраф дадут за уничтожение птиц, но и это вряд ли: ворон в Красную книгу никто не заносил… Тогда зачем здесь собаки? Что они могли охранять от случайно забредших сюда людей?

– Давай все еще раз как следует осмотрим, – предложила я.

Рядом с навесом начиналась березовая роща, очень красивая. Но ответ на мой вопрос она не дала. Мы миновали ее и вышли к полю, слева виднелись глыбы вывороченной земли, заросшей пустырником, и какие-то бревна. Мы направились туда. При ближайшем рассмотрении нагромождение бревен оказалось то ли разрушенной домушкой, то ли еще каким-то сооружением.

– Это вход в шахту, – сообразила я, вспомнив рассказы об острове. Мы подошли вплотную, чтобы убедиться, так ли это. Бревна, поддерживающие свод, давно сгнили, и он рухнул, так что вход в шахту был засыпан.

– Может, они здесь золото добывали? – выдвинула свежую идею Женька. – А чтоб кто попало не шастал, идола завели, ну и собачек тоже.

– И как они, по-твоему, его добывали? – усмехнулась я, кивнув на завал.

– Не знаю. Давай продолжим экскурсию.

Я недовольно огляделась и метрах в двадцати выше по склону заметила что-то вроде колодца. Очень деятельная Женька припустилась туда, я пошла за ней. Подниматься было нелегко, жуткие колдобины, сплошь заросшие пустырником, переломать здесь ноги ничего не стоило.

– Колодцы принято копать внизу, а не на холме, – проворчала я, когда наконец поравнялась с подругой.