Неос

Динкен был депрессивным и опасным миром. По хляби курсировали роботизированные суда на воздушных подушках, доставлявшие почту, продукты и другие товары жителям купольных городов. Порой корабли исчезали. Колонисты предпочитали перемещаться на аэрокарах и облачных шарах Барроса, именуемых на местном жаргоне «клудами». Связки шаров с прицепленными автономными кубами дрейфовали над грозовым фронтом, используя силу ветра и корректировочные двигатели. Путешествие могло растянуться на месяцы и не иметь конечной цели. От шоссейных и железнодорожных магистралей пришлось отказаться.

Геодезики упростили колонизацию Динкена. Куполами накрывали целые города с замкнутыми экосистемами, циклами переработки, оранжереями и хитроумными энергосхемами.

Альтернативная энергетика утратила всяческий смысл. Солнце появлялось редко. Пассаты могли бы крутить лопасти ветряков, но хлябь затрудняла строительство, а главной проблемой для инженеров стала ржавчина. Сплавы и антикоррозионные покрытия стоили денег, их приходилось ввозить через червоточину. Собственная промышленность у колонистов развивалась медленно — заводы стратегического значения монтировались на орбите. Так что сплавы, устойчивые к местным климатическим условиям, шли преимущественно на каркасы геокуполов.

От ветряков и солнечных батарей земляне в итоге отказались. Как и от приливных электростанций. Зато колонисты возводили горные ГРЭС, что позволяло обойти проблему заболоченности низин. Рядом с гидроэлектростанциями размещались водородные комплексы, добывающие энергию с помощью электролиза. Сами геокупола обладали высоким уровнем эффективности, силовыми линиями управляли ИИ.

Фуллертаун был настолько высок, что верхушка купола пробивала облачный покров. Белоснежный островок в океане клубящейся серости. Элитные сектора. Недвижимость, продающаяся по сумасшедшим ценам, да и то хватало не всем. Лишь один процент жителей Динкена мог позволить себе жизнь в Заоблачности — там, где было тепло и светло, а нескончаемый дождь не вгонял в тягучую депрессию.

Вейшенг У не мог себе позволить Заоблачность.

Его квартира располагалась на средних ярусах геокупола — там, где неохватные стволы дождевых шорей начинали ветвиться, формируя пышные кроны. Выглядываешь в окно — и сквозь мутную пелену видишь темно-зеленый океан, который врастает в зыбкую неопределенность.

Листья и дождь.

Это всё, что Стиг мог видеть из треугольного окна, нижний сегмент которого иногда приоткрывался для проветривания. На высоте было прохладнее, чем у затопленной поверхности, так что по квартире гуляли сквозняки.

Атмосфера не отличалась от земной.

Перед посадкой на Динкен Стиг и Вейшенг У вкатили себе около десятка прививок, разработанных вирусологами против враждебной микрофлоры. Дикторы образовательных программ еще на борту звездолета пугали пассажиров легочной гнилью, пожиравшей человека изнутри за считанные дни. Оказавшись на пересадочной станции, мальчик первым делом напомнил Вейшенгу о вакцинации. В глазах ребенка стоял неподдельный испуг.

Гниль, разумеется, победили.

Путешественники вакцинировались и корректировали иммунную систему, а местные дети рождались с измененным генотипом — они адаптировались к парниковому эффекту еще в прошлом веке.

Для динкенцев нормой были гигантские пиявки, вползавшие в канализацию подземных ярусов Фуллертауна, тропический гнус и ядовитые жабы, снившиеся в кошмарах маленьким детям. Все эти отрыжники, цап-царапы, хватуны и прочая мерзость, от которой неподготовленных пришельцев брала оторопь...

Вейшенг жил, как и прежде.

Выполнял задания Корпуса, подключался к сложным проектам в удаленном формате и уезжал в длительные командировки, если возникала необходимость.

Мальчик учился обходиться без постоянной опеки.

Уживаться с шорохом разбушевавшегося ливня.

Иногда ливень стихал, превращаясь в легкую морось. Или накрапывал, лениво постукивая пальцами по двойному остеклению. Яростно швырял пригоршни воды в ненавистные икосаэдры купола. Обрушивался на землю отвесными струями, превращая действительность в озверевший штрих-код. Первое время наблюдать за такими вещами интересно — особенно, если ты вырос в космосе или не помнишь ничего, кроме мегаполиса в прокаленной пустыне.

Потом надоедает.

И в душу закрадывается тоска.