Неоспоримая любовь (ЛП)

- Он не страшный, - отчитала ее Ева, - он красивый.

Ебать… его.

Никто и никогда не называл его красивым, и он был совершенно уверен, что никогда и не захочет услышать это в свой адрес. Пока Ева Фокс не назвала его красивым. И теперь он хотел услышать, как она скажет это снова. Но в этот раз он хотел, чтобы его яйца были глубоко в ней, когда она повторит свои слова.

- Хочешь потанцевать? – спросила Ева.

Его глаза сфокусировались.

- Что?

- Танцы. Хочешь?

- Нет.

- Нет?

- Это не музыка, и я не танцую.

Ева прикусила губу, и он видел, что она пыталась не смеяться над ним. Обычно, когда люди смеялись над ним или пытались не выдать смех, что случалось нечасто, поскольку он не был забавным парнем, он бил им морды. Смеющаяся над ним Ева заставила его член резко дернуться вперед. Эта сука творила что-то странное с ним. Его ебаный мозг отключался, когда она была рядом, и его яйца раздувались, готовые заново перенаселять мир так долго, как долго он сможет оставаться внутри ее киски.

- Каждый может танцевать, - хихикнула она.

Он покачал головой.

- Я не могу. Я как бревно. Жена говорит, что двигаюсь я неуклюже.

Она поморщилась.

- Твоя жена – тупая пизда!

Он поперхнулся. Похлопал себя по груди, закашлявшись. Сделал долгий глоток пива. Прокашлялся.

- Дорогая, ты и представить себе не можешь, насколько.

Усмехнувшись, она вытянулась рядом с ним, оперлась плечом о стену так, что ее тело было рядом с ним, почти напротив него, и сделала глоток своего коктейля. Ее ярко-розового коктейля с розовым зонтиком и множеством плавающих вишенок, провонявших текилой.

Он прищурился. Сколько времени прошло с того момента, когда он последний раз видел ее, с того момента, как он получил две пули, потому что вел себя как ебаный дебил?

Пяти лет еще не прошло, значит, двадцати одного года ей еще не было.

- Сколько тебе лет, дорогая?

Ее губы искривились.

- Согласно моему удостоверению – двадцать один год.

Он приподнял бровь и улыбнулся.

- А что говорит твое свидетельство о рождении?

Не выдавая ни единой эмоции, она пристально смотрела ему в глаза, и он почувствовал, как тянется к ней.

- Мне восемнадцать, - сказала она тихо, и ее взгляд стал мягче. Он знал этот взгляд. Поимев множество женщин за свою жизнь, он видел эти знаки, он легко узнавал их. Восемнадцатилетняя Ева Фокс отдавала ему свою киску на серебряном блюдечке.

И он охуенно изголодался по ней.

Блять.

- Дьюс? - она придвинулась ближе, прижимаясь сиськами к его руке.

Он смотрел на нее сверху вниз.

- Да?

Не разрывая зрительного контакта, она обхватила его бицепс насколько могла и начала медленно спускаться пальчиками вниз по внутренней стороне его руки. Дойдя до его ладони, она провела свои пальцы между его пальцами. Ее рука замкнулась поверх его руки. Он замкнул это сплетение.

- Давай потанцуем, - прошептала она.

- Хорошо, - прошептал он в ответ, потому что блять не понимал, что в этот момент с ними происходило.

Ее пухлые, недосягаемые для него губы расплылись в улыбке. Возбуждение в его члене было таким, что он почти потерял остатки своей вменяемости. Если бы она не повела его вглубь клуба, он бы швырнул ее к стене и силой пробил свой путь внутрь нее.

Она провела его в самый центр танцпола, забитого телами. Потными, извивающимися телами. Он чувствовал себя не в своей стихии.

Затем Ева начала двигаться, и он забыл, откуда он произошел, и тощих сучек, и дурацкие красные дискоболы… Ева была единственной, кого он видел. Ничего больше не существовало, только Ева и все то, что она с ним творила.

Прижимаясь к нему спиной и задом, она подняла руки за голову и охватила его за шею.

Он сгреб ее, грубее, чем собирался, и глубже вдавил пальцы в кости на ее бедрах. У него вырвался стон, когда задницей она задела его член.

- Просто двигайся со мной! – крикнула она сквозь оглушающую музыку.

Он не двигался, он не мог, он был слишком занят, пытаясь убедить себя, что это не лучшая идея взять ее прямо здесь и сейчас, на танцполе.

Ее задница шлифовала его твердый, как камень, член сквозь джинсы. Ее голова откинута на его грудь, и ее руки…

Она схватила его руки, сплела свои и его пальцы и вела их по своему обнаженному животу, по бедрам, поглаживания перемещались ниже, намного ниже ее живота, потом обратно к ее ебаным сиськам. Когда он не смог больше выносить этого, он проскользнул ладонью вниз в ее штаны и дал ей то, о чем она бессловесно умоляла его.

Она снова откинула голову на его грудь и смотрела на него, с трудом фокусируя свои серые глаза, ее ноздри раздувались от тяжелых глубоких вдохов, ее влажные губы приоткрыты.

Он получил две пули из-за этой суки. Если он закончит эту ночь так, как хочет ее закончить, Проповедник лично закопает его. Он должен был думать об этом. Его дети нуждались в отце, его клуб нуждался в своем Президенте. У него были незаконченные дела, и он пиздец как был уверен в том, что еще не готов распрощаться со всем этим.