Неотвратимость

Казалось, на первый взгляд, что, когда жизнь уже начинает складываться, показывая нужную тропку среди мириад других, что могло пойти не так? Брэдли по-настоящему любил придумывать различные невероятные истории, не столь витиеватые в своих сюжетных поворотах, как у его более опытных коллег по цеху, но все же искренние и способные возбудить не дюжий интерес читателя. Со временем, у молодого писателя появилось желание поднять свой уровень мастерства. Брэдли хотелось писать лучше, ему хотелось сочинить нечто выходящее за рамки его фантазии. Буквально вознестись над собой. С этого, казалось бы, светлого и правильного желания, началось его падение. Еще, будучи школьником, как бы это клишировано не звучало, он начал пробовать травку. По началу, ничего более сильного в ход не шло. Но со временем, когда Брэдли разочаровался в своей фантазии и начавшийся, первое время практически незаметным, творческий кризис давали о себе знать. Каждая новая идея, каждая новая наработка, казалась ему клоакой безвкусия, сборником штампов всех различных в своем проявлении мастей, набором отвратительных вульгарных клише. Некое идеальное, доселе невиданное, произведение, уникальное в своем роде, стало идеей – фикс в его воспаленном сознании. Когда обычные методы его работы над новыми произведениями не дали ровным счетом никаких приемлемых для него результатов, Брэдли стал задумываться об иных инструментах, способных в должной степени простимулировать его, как ему тогда казалось, потухшую фантазию. Если вкратце, то итогом этой, без преувеличения катастрофической затеи стали определенные психотропные вещества. Брэдли казалось, по крайней мере, в первое время, что его фантазия, подобно цветку, распустившемуся после долгой июльской засухи, расцвела и пышет новыми идеями, невероятными задумками. Но в холодной и циничной реальности, он просто слетал с катушек. Препаратов с каждым разом нужно было все больше и больше, а перерывы между приемами стало заполнять отвратительное тягучие состояние. Оно выкручивало Брэдли конечности, ледяными тонкими пальцами сжимало его горло, вскрывало его черепную коробку и с наглостью присущей разбалованным детям, грубо копалось в содержимом. Молодой писатель слишком поздно понял, что это за состояние.