Неожиданная Россия. XX век

Как и у большинства других российских «геополитиков», острие его анализа было направлено не против «германских империй», а против британской колониальной политики. Накануне Первой мировой войны подполковник Едрихин писал: «Мне кажется, что пора бы задыхающимся в своем концентрационном лагере белым народам понять, что единственно разумным balance of power in Europe была бы коалиция сухопутных держав против утонченного, но более опасного, чем наполеоновский, деспотизма Англии и что жестоко высмеивавшееся англичанами наше стремление к "теплой воде" и высмеиваемое теперь желание германцев иметь "свое место под солнышком" не заключают в себе ничего противоестественного. Во всяком же случае, присваивая себе исключительное право на пользование всеми благами мира, англичанам следует и защищать его одними собственными силами».

Едрихин не раз повторяет полюбившуюся ему «геополитическую» присказку: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом!» Однако у Вандама-Едрихина не обошлось без конспирологии и англо-американских жидомассонов: «…ряженые апостолы социализма смело прокладывают путь на фабрики, заводы, в мастерские и храмы науки, где на алтарях русской мысли водворяют давно осмеянного Западом Карла Маркса».

Это вообще общее свойство «геополитиков», у которых трезвый анализ одних вопросов зачастую умещается с конспирологическим инфантилизмом в понимании иных, прежде всего социальных вопросов.

Ленин и черносотенцы против Антанты

Борьба с «мировым масонством» хорошо отражает общую маргинальность людей, пытавшихся накануне Мировой войны отстаивать перед русским обществом взгляды, альтернативные общепринятой германофобии и панславизму. И здесь наиболее ярким примером будет деятельность такой колоритной личности, как Святослав Глинка-Янчевецкий, редактора ультраправой, черносотенной газеты «Земщина».

В октябре 1912 года Глинка в ряде своих статей по событиям на Балканах, где тогда вовсю шли междоусобные войны славянских государств, посчитал необходимым «земно поклониться Сазонову, что он в точности исполнил волю царя и вовсе не считался с тупоумием наших шовинистов». Глинка поблагодарил министра иностранных дел Российской империи Сергея Сазонова за то, что тот не втянул страну в военный конфликт с Австрией и Германией на Балканах уже в 1911 году.

Благодарных слов со стороны интеллигентного черносотенца удостоилась и германская дипломатия, «сумевшая удержать своих венских союзников от вооруженного вмешательства и оказавшая тем самым неоценимую услугу России», в то же время политика «прогнившей» Франции и «предательской» Англии на Ближнем Востоке удостоилась самых нелестных эпитетов от Глинки, считавшего «союз самодержавной России с масонскими державами» противоестественным явлением.

Святослав Глинка был ярым антисемитом и близким соратником лидера всех черносотенцев Владимира Пуришкевича. Сам Пуришкевич так характеризовал Глинку: «Главное его внимание обращено на борьбу с засилием иудеев и на разоблачение масонства, поставившего себе целью разрушение алтарей и престолов».

В то же время Глинка был талантливой личностью с весьма незаурядной биографией. Польский дворянин по происхождению, он в юности отсидел три года в Петропавловской крепости по подозрению в революционной деятельности, где написал статью о значении нарезного оружия для расположения крепостей, за которую по предложению начальника инженерного ведомства Российской империи генерала Тотлебена заключенному Глинке-Янчевскому прямо в тюрьме была присуждена премия. Позднее Глинка успешно занимался бизнесом в русских среднеазиатских колониях, а его теоретические работы по фортификации пользовались большим успехом у русских офицеров.

С началом русско-японской войны, Глинка подал записку министру внутренних дел Плеве, в которой советовал, воспользовавшись общественными настроениями, созвать Земский собор (в допарламентскую эпоху ссылки на Земские соборы XVI–XVII веков были последним русским воспоминанием о народном представительстве при власти). Необходимость созыва такого «протопарламента» в виде Земского собора Глинка обосновывал тем, что после неизбежного поражения России в войне с японцами поднимет голову революция, которая не преминет воспользоваться угнетенным состоянием народа. Министр Плеве этим пророческим советам не внял и, как известно, кончил плохо.

После 1905 года в период революционного террора Глинка публично и настойчиво призывал правительство в ответ на теракты революционеров ввести институт заложничества: «Если за каждого убитого сановника известное число интеллигентных иудеев по жребию, т. е. по указанию Божьего Перста, будет расстреляно, и имущество кагала в определенном размере будет конфисковано, – террор сам собой прекратится».