Неожиданная Россия. XX век

Наконец наладив систему сбора необходимой информации, можно было приступать к попыткам рационального распределения имеющегося в стране «хлеба». Для этого при царском правительстве учредили «Особое совещание по делам продовольствия». Но как вспоминал министр земледелия Наумов, начало работы «Особого совещания» оказалось бесплодным: «Члены Государственной думы, представители земств и городов, всевозможных профессиональных союзов (мукомолов, сахарозаводчиков и др.), губернаторы, председатели управ, чины Министерства земледелия, ведомственные представители разных центральных управлений и пр. и пр. – всё это почти ежедневно заседало до поздних часов, обсуждало, спорило, голосовало, протестовало – некоторые вопросы (например, о твердых ценах) вызывали бесконечно долгие и страстные прения… В общем, получалась сложная затяжная обстановка, мало способствовавшая скорейшей выработке плана продовольственного снабжения…»

Любые попытки рационализации «хлебного вопроса» встречали возражения, порой на грани трагического курьёза. Так первые опыты введения продуктовых карточек в отдельных городах осудили по причине, что они «создают иллюзию голода». Зато разрешили вводить запреты на вывоз продовольствия за пределы отдельных губерний, что только разрушало единый рынок и подхлёстывало спекуляцию.

Опоздавшая «продразвёрстка»

К 1917 году производство сельскохозяйственной продукции упало на 28 %. Многочисленная деревня, даже с изъятыми рабочими руками, ещё могла прокормить сама себя. Но исчез прежде всего товарный хлеб, выращиваемый на продажу. Чрезвычайными усилиями госаппарат смог кормить более чем 10-миллионную армию. Не испытывали проблем и городские верхи, способные платить любую цену. А вот со снабжением городских низов, то есть большинства недеревенского населения, возникли проблемы. Нарастая в течение двух предреволюционных лет, они и породили первые протесты.

В отличие от сельскохозяйственной статистики, полицейский учёт в Российской империи был на высоте. И для истории сохранилась достаточно полная статистика таких «голодных бунтов».

Если в 1914 году ничего подобного не было, то уже в 1915 году полиция по всей Российской империи зафиксировала 23 локальных бунта по поводу дороговизны или отсутствия продуктов. Казалось бы, немного. Но уже за следующий 1916 год число таковых выросло на порядок – до 288! При подавлении двух десятков из них пришлось применять огнестрельное оружие – погибло 19 протестантов, было ранено 145 солдат и полицейских, счёт раненым бунтарям шёл на сотни. В ряде случаев солдаты, призванные утихомирить беспорядки, отказывались выполнять приказы, сочувствуя протестующим. Одним словом, проблема «хлебных бунтов» вызревала задолго до февраля 1917-го.

И нельзя сказать, что власти не понимали опасность и ничего не делали. Делали, но… слишком поздно. Всероссийский план «продовольственной развёрстки» вступил в силу 15 декабря 1916 года – то есть рациональное изъятие и распределение хлеба в давно воюющей стране заработало бы лишь к лету следующего 1917 года.

Для сравнения, в Германии первые военные законы о регулировании цен и потребления были приняты Рейхстагом уже 4 августа 1914 года. Спустя два года вообще вся торговля продуктами питания во «Втором Рейхе» управлялась государством при помощи полиции. Во Франции чрезвычайные законы о закупках и распределении продуктов были введены осенью 1915 года. В Италии аналогичные законы ввели в январе 1916-го.

И только Англия, «классическая страна свободной торговли» по определениям экономистов начала XX века, озаботилась жёстким регулированием продовольствия почти одновременно с Россией – в ноябре 1916 года. Но у Англии тогда имелось 260 миллионов индийских крестьян и крупнейший на планете флот, способный возить в метрополию все растительные богатства тропического региона. У России же, помимо 60 % крестьянских рук, изъятых из деревни войной, были и огромные проблемы с транспортировкой даже имевшегося хлеба.