Неожиданное осложнение (ЛП)

Хуже всего то, что сейчас я знаю, каково это, ощущать в руках его тело. Знаю, что, если проведу пальцами вниз по нему, он толкнется в меня бедрами, чтобы сдержать дрожь. Знаю, что у него густые и шелковистые волосы. Мои пальцы могут пробежаться по ним и потянуть, когда я захочу, чтоб он оказался ближе. И, если я коснусь языком внутренней стороны его губы, он набросится на него и всосет в рот.

Стыдно и то, что я знаю, каково это, когда этот мужчина лжет. Не знаю, каковы его мотивы, и мне плевать. Он играл с моим чувством незащищенности. Водил меня за нос.

И все же, это не так плохо, как слова, которые он сказал мне много лет назад. Слова, которые в течение семи лет держали меня на расстоянии.

Наступил день похорон Брэда. Я стояла на траве, каблуки утопали во влажном дерне, пока я цеплялась за Эмму, держащую ярко-розовый зонтик. Он был единственным, который у меня был. Мои родители были в толпе с адекватным синим. Мы с Эммой выделялись в море тьмы с розовым, висящим над нашими головами.

Все было не так, как если бы у нас был стареющий дядя или больная бабушка. Никто не ожидал, что полный сил, здоровый, счастливый восемнадцатилетний парень умрет. И мы, конечно, не ожидали дождя на его похоронах. Если бы я знала, может быть, купила бы черный зонтик.

Я рыдала на плече Эммы, портя ее шелковое платье, которое она одевала на выступления. Но она не вымолвила ни слова. Просто держала меня, позволяя мне оплакивать первого мальчика, которого я любила. Того, кто был для меня первым во всем.

Тем не менее, даже когда я плакала на плече сестры и молилась за мальчика, которого потеряла, я не могла не думать о том человеке, которого там не было. Все спрашивали, и никто не знал, почему Адама не был на похоронах.

У его матери даже не было хорошего оправдания, кроме:

— Он очень тяжело справляется.

После того, как Брэд отправился на покой, его семья принимала людей в своем доме. Я поехал к ним со своей семьей. Папа сделал запеканку. Мама вязала плед. Эмма играла на скрипке, а Люк неловко сидел на диване, слишком молодой, чтобы понимать, как вести себя на подобном мероприятии.

Я разговаривала с друзьями и родственниками Брэда. Все задавались вопросом, что я знаю, и большинство из них смотрели на меня, думая, что я тоже употребляю наркотики. Единственными людьми, которые не спрашивали об этом, были мои родители.

Последние три дня они находились рядом со мной и говорили со мной о смерти. Они спросили меня, как я себя чувствую, и побудили записать мои чувства. Я не знала, что писать, поэтому сделала коллаж из изображений, которые нашла в журнале. Мой папа был доволен, но предупредил меня, что, нравится мне или нет, он каждый день будет садиться и разговаривать со мной. Я была не против. У меня была чувство, что мне может понадобится кто-то для разговора.