Неожиданность (ЛП)

Утром Бену нужно было сходить в свой пентхаус – принять душ и переодеться. Он спросил Рей, виновато, справится ли она без него целый час. Должно быть, она выглядела недовольной, потому что Бен тут же начал мямлить извинения. Он коснулся носом её груди, когда наклонился поцеловать дочь в макушку, и, выпрямившись, стоял очень близко к Рей.

– Я скоро вернусь.

– Я справлюсь, – Рей взглянула на малышку, а затем сделала шаг назад. – Мы справимся.

Она сказала это больше чтобы убедить саму себя. Оставшись в одиночестве, Рей тяжело вздохнула. Но не от облегчения. В животе возникло неприятное чувство, стоило только взглянуть на трёхкилограммового человечка, прижатого к её груди. Малышка всё ещё спала глубоким сном. Они остались вместе, только вдвоём, и Рей не знала, что делать. Ей хотелось спать. Ей нужно было сменить бельё и прокладку. Ей хотелось есть. Но ей казалось, что она не имеет права выпустить ребёнка с рук.

Глаза Рей наполнились слезами, но не успела она разрыдаться, как кто-то постучал в дверь.

========== Часть 18 ==========

Когда Бен вернулся к работе – через неделю после рождения ребёнка – он приятно удивился полученным поздравлениям. Сотрудники, которых он даже по именам не знал, улыбались ему и пожимали руку. Митака его обнял – и это было ужасно странно и неудобно. Фазма прибежала к нему в кабинет, чтобы просмотреть всю тысячу фотографий малышки, которые Бен снял на телефон. Хакс купил шампанское и сигары для всех сотрудников на этаже.

Менее удивительными и гораздо менее приятными были сообщения от мистера Сноука: от яростных до невыносимо утомляющих. Бен подпёр кулаком голову и слушал их, не в силах даже разозлиться. После рождения дочери он спал максимум три часа за раз.

В некотором смысле, вернуться в офис стало для него облегчением. Не проходило и дня, чтобы Рей не плакала. Обычно она делала это в душе или когда Бен уходил в свой пентхаус за одеждой и освежиться. Он понимал всё по её глазам – всегда красным и опухшим. Бен не спрашивал, почему она плакала, предполагая, что это всё гормоны. И он знал, что когда Рей находится под их влиянием, от рыданий до приступа ярости всего один шаг.

Зато малышка и не пыталась скрывать слёзы или негодование. Казалось, она начинала плакать, как только открывала глаза. Особенно усердно она вопила, пока её лицо не начинало краснеть, посреди ночи.

Перед лицом всех этих трудностей Бен был бессилен. Малышка успокаивалась, если её покормить, и он решил применить эту теорию к Рей. Не помогло. Не важно, что он покупал или готовил сам – она едва притрагивалась к еде. Помогало другое – когда он давал ей возможность выспаться, завернувшись в одеяло. Ребёнок, казалось, спать не собирался, сколько Бен ни умолял, качал и расхаживал по комнате. Он кормил малышку из бутылочки молоком Рей, так что та могла спать, но их дочь всё равно плакала и плакала.

Её плач не давал Рей спать, и тогда она говорила, бледная:

– Пожалуйста, сделай что-нибудь.

– Я пытаюсь.

– Пожалуйста.

– Я пытаюсь! – он вспыхивал от негодования и усталости, но быстро успокаивался. – Возвращайся ко сну.

И когда та закрывала глаза, Бен говорил с малышкой шёпотом, успокаивающим голосом: «Милая, мамочке нужно поспать. Хватит плакать». Та только начинала кричать громче, доводя его до отчаяния.

Уговоры не действовали ни на Рей, ни на ребёнка. Они обе не слушали.

Это медленно сводило его с ума. Он был человеком разума. Он был готов вернуться к работе. С ужасным чувством вины, но в офисе он мог держать всё под контролем. Он действовал согласно своему расписанию, а не расписанию трёхкилограммового диктатора. К тому же, тишина стояла просто божественная.

***

– Бен.

Он вздрогнул и проснулся. В дверях его кабинета стоял Хакс.

– Извини, я… – он взглянул на часы. – Сука! Уже три часа?

– Ты отключился. Митаке не хватило духа тебя разбудить, – он ухмыльнулся. –Ну или у него нет яиц.

– У меня сейчас совершенно нет сил кого-то убивать, – Бен протёр глаза. Была пятница, и он полночи провёл с малышкой. Другую половину он провёл, волнуясь о том, что уже конец квартала, и вскоре начнутся заседания совета директоров. – Малышка объявила забастовку и вообще не спит.

– Ты остаёшься ночами у Рей? – Хакс спрашивал осторожно, будто обыденно. Он взял в руки фотографию ребёнка в рамке со стола и стал её рассматривать, избегая взгляда Бена.

– Мы разделили ночные кормления. Она встаёт в полночь, я – в полчетвёртого, – бубнил он.

– Ага, – Хакс кивнул с серьёзным выражением лица. Очень серьёзным. Он пытался этим кое-что донести – то, что Бен предпочёл проигнорировать. – Всё ясно.

Бен нахмурился.

– Я… – он вдруг начал зевать, и когда закончил, уже забыл, что собирался сказать в свою защиту.

– Лучше иди домой, – ухмыльнулся Хакс и поставил рамку с фотографией назад на стол. – Ах, прости. В смысле, лучше иди в дом мамочки своей дочери. Ты же там спишь. И это «совершенно не твой дом».

Бен недовольно фыркнул. Он соображал так медленно, что не мог придумать колкий ответ, и Хакс выглядел самодовольно.