НЕОЖИДАННЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ

многие будут сидеть с руками,

связанными крепко,

или с пустыми глазницами ходить по кругу,

не зная, зачем и куда.

У них не станет кузниц,

где раньше ковали железо,

не станет полей, где они могли бы пахать.

Они как злак, не давший колоса —

беспутный, голый,

униженный и безнадежный,

и стар и млад, и часто без жилья,

останется им лишь одно леченье — начать войну.

Но для начала побьют они друг друга обоюдно

и все возненавидят жизнь.

Улица маленького городка казалась бесконечной, и никто не знал, почему она начиналась именно в конце поля. Возможно, она должна была начинаться повыше и заканчиваться внизу. Но она была такой, как была: улица, которая шла под гору, а по обеим ее сторонам стояли дома, а за каждым домом был сад.

И потом — тишина. Пустая улица, и в конце — остроконечный холм с крутыми склонами. Он мог быть из угольной пыли. Он мог быть из шлака железной руды, побывавшей в плавильных печах. Этим уже никто не интересовался. Трава росла на этом искусственном холме, о котором некоторые говорили, что он еще тлеет и огонь съедает его изнутри. Поэтому на нем росли даже неизвестные тропические растения.

Вот раньше, говорил мужчина... И это «раньше» было всего пять лет назад. Раньше улица жила. Женщины стояли перед домами. Семьи приезжали из южных районов и устраивались здесь, некоторые даже больше тридцати лет назад. И все же они сохранили привычку жить на улице, пока позволяет погода.

Дети кружили стайками. По воскресеньям кафе подолгу были открыты, хотя уже на другое утро людям снова нужно было идти в забой добывать руду или уголь.

Теперь дороги были разбитыми, на них стояла вода, разлилась огромными черными лужами. Окна домов были заколочены досками, на их фасадах выступили зеленые пятна селитры.

Это было как чесотка, и не было никого, чтобы вылечить эту болезнь.

Иногда по субботам или воскресеньям несколько мужчин с семьями приходили прогуляться в этом мертвом маленьком городе. Они никогда не оставались здесь надолго, атмосфера все-таки была гнетущей. Город был похож на кладбище, здесь та же тишина, которая заглушает порывы ветра, когда он проскальзывает между стенами домов, как между крестами могил.

Часто один из мужчин восклицал: «Черт побери, мы трудились очень тяжело, но это был наш дом. И они закрыли шахту, хотя угля здесь еще очень много. Теперь они импортируют его из другого конца света, а нам приходится сидеть сложа руки, как старикам».

Но в забоях в Польше или в Чили работают мужчины — и иногда дети — за несколько жалких грошей. Но когда-то это все-таки закончится — или нет?

21

Когда придет тысячелетье за нынешним

тысячелетием вослед,

болезни водные, болезни неба и земли

настигнут человека и сразят его.

Он станет думать и о том, что сам разрушил,

и снова строить и хранить, что целое осталось.

Страшиться он будет тех дней,

что дальше предстоят.

Но будет поздно —

сетью плотною пустынь затянет землю, и

вода уйдет так глубоко, что в страшный час

все разорвет собой, нахлынет как потоп,

лишит всю землю завтрашнего дня, и

воздух разорвет тела у самых слабых.

Все были согласны. Бургомистр, хозяева земельного участка, предприниматели и даже строительные инженеры. И покупатели этого участка на берегу реки, уложенной в бетонное русло, были в восторге. Дети смогут играть в реке, и вид из домов, которые еще не построены, но уже есть в проекте, был великолепный. Дальше внизу видны старый римский мост и тысячелетние арки.