Неожиданный удар

Товарищи по команде должны быть теми, на кого ты можешь рассчитывать, когда потребуется быть рядом, но, к несчастью для меня, мой опыт в Калгари оказался другим.

– Похоже, твоя мама – умная женщина, – говорю я Уиллоу.

– Конечно. В кого, вы думаете, я такая умная?

Я выгибаю бровь:

– Справедливо. А в кого у тебя такое отсутствие скромности?

– А это лично мое, – гордо усмехается она, демонстрируя ямочки на щеках.

Мои губы расползаются в улыбке. Я часто вижу в Уиллоу себя. Может, поэтому мне так нравятся наши уроки. Они дарят мне чувство, будто это я достигла чего-то каждый раз, когда она бьет предыдущий рекорд или добивается новой цели. Как будто я использовала свой талант для чего-то полезного, а не потратила впустую. Прошло всего две недели, но даже за такое короткое время работы с ней я поняла, что она покажет выдающиеся результаты.

Я просто рада, что мне выпало быть маленькой частью ее пути.

Глава 13. Скарлетт

Я толкаю тележку между стеллажами с макаронами, когда идущая впереди мама резко останавливается. Она поворачивается к стене коробок и упаковок пасты и отставляет одну ногу в сторону.

– Спагеттини или спагетти?

– А есть разница?

Шокированный вдох.

– Смотри, не скажи такого при дедушке. Ты же знаешь, как он любит наши итальянские корни.

– Это преувеличение. Я итальянка всего на одну восемнадцатую, мам, – тяжело вздохнув, напоминаю я.

Она сердито смотрит на меня через плечо:

– Это потому, что отец разбавил твою кровь.

Это приводит меня в замешательство. Земля под ногами слегка качается.

Мы не разговариваем о моем отце – никогда. Даже не так, сейчас я даже отцом его не называю. Для меня он всего лишь донор спермы. Как еще описать мужчину, который заделал девушке ребенка, а потом свалил всего через год после его рождения? Нам лучше без него.

Однако я не знаю, стоит ли беспокоиться из-за внезапной маминой оговорки. Моя мама предпочла бы выпить средство для мытья посуды, нежели упомянуть о нем.

Я ничего не отвечаю, и мама отворачивается обратно к полке, задумчиво хмыкая.

– Как насчет лазаньи? Я могу убрать остатки в холодильник. Много не бывает. Верно, дорогая?

– Верно.

Она берет коробку с листами для лазаньи, кладет в тележку, которую я качу следом за ней, и идет дальше. – Расскажи, как дела на работе, – говорит она, беря банку протертых томатов. Та с лязгом падает в тележку. – Как твое плечо?

– Помедленнее. На какой вопрос отвечать первым? – посмеиваюсь я.

– Сначала про работу.

– Ладно. Уиллоу удивительная. Но большую часть этой недели мы провели в спортзале на беговых дорожках, и я знаю, что ей хочется обратно на лед. Но она замечательная спортсменка. Почти никогда не жалуется.

Тренировки на выносливость явно не относятся к ее любимым – да и кто их любит? – но она понимает, как это необходимо. Неважно, насколько она быстрая, если выдохнется слишком рано.

– Похожа на тебя, – говорит мама так обыденно, будто это очевидно.

– Она будет лучше меня. Уже почти стала.

Мама так громко фыркает, что покупатели в другом конце магазина могли ее услышать.

– Лучше тебя никого нет. Ты всегда была слишком скромной.

– Неважно, насколько я была хороша, мам. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Желательно до того, как я разревусь посреди магазина.

Мама резко останавливается передо мной, и тележка чуть не врезается ей в пятки. На этот раз она разворачивается и так свирепо смотрит на меня, что я вздрагиваю.

– Нет, не можем. Скарлетт, милая, ты упряма как осел. Это плечо, может, и завершило твою карьеру, но ты сама лишаешь себя успешного будущего. Ты рождена для гораздо большего, чем просто хоккей. Я хотела бы, чтобы ты перестала принижать себя потому, что лишилась игры.

Я так крепко сжимаю рукоять тележки, что кончики пальцев покалывает. Мамины слова впиваются в меня растопыренными когтями, но я прогоняю их, пока не потеряла самообладание.

– Нам нужно молоко, верно? Пойду возьму, – торопливо говорю я.

Мама начинает протестовать, но я уже оставляю ее позади.

В голове бардак, пока я иду по магазину, глядя в пол и стараясь не расплакаться.

Маме легко говорить. Легко любому, кто никогда не переживал такой потери. Как будто кусок тебя просто пропал, исчез в никуда, оставив после себя пустоту и вопрос, куда двигаться дальше.

Жить дальше не так просто, как кажется. Мама хочет как лучше, но это не имеет значения.

Быстро взяв молоко, я иду назад, ощущая по дороге укол беспокойства. Пока мама хорошо справляется сама, но вероятность, что с ней что-нибудь случится в мое отсутствие, становится проблемой. Я все время отвлекаюсь, гадая, в порядке ли она.

Я уже почти дошла туда, где оставила ее, когда слышу мужской голос. Сердце в груди подпрыгивает, как только я понимаю, что это дружелюбный тембр Адама.

– Кулинар из меня так себе, но Купер здорово помогает.

– Какая прелесть, – хвалит мама. – Моя Скарлетт почти никогда не помогала на кухне. Разве что когда я пекла. Она любит облизывать миски.

В ужасе я ускоряю шаг и заворачиваю в проход.

– Мама!