Неожиданный визит

Мужчины принесли со двора шампанское. Колли настаивал на том, чтобы сейчас же открывать и начать пить: кто осилит все эти литры после двенадцати? Сибилла не возражала, ей было все равно. Фрау доктор Шмидт и супруг не одобряли затею, надо дождаться двенадцати, раньше пить шампанское не полагается.

Наконец свершилось. На экране телевизора веером вспыхивали и рассыпались огни, и приторный голос желал счастья, здоровья и успехов в Новом году. Все тянулись друг к другу с бокалами, лица расплывались в улыбке, все были счастливы в эту минуту и довольны друг другом. Пары долго и проникновенно смотрели друг другу в глаза.

Колли увлек Сибиллу в ее уголок. Смущенно кашлянул.

— Давай поженимся в этом году?

— Ты с ума сошел, — сказала Сибилла. Она резко поднялась и вернулась со своим бокалом шампанского назад, к общему столу.

Доротея неподвижно стояла сбоку от стола, взгляд ее задумчиво скользил по лицам. Вдруг слезы хлынули у нее из глаз. Она отвернулась, пытаясь овладеть собой. Сибилла подошла к ней и погладила ее по щеке.

— Ну что с тобой?.. Успокойся… — бормотала она первые попавшиеся на язык слова, надо же было что-то сказать. Герберт сидел поблизости с сигаретой в руке, смотрел на Доротею и не шевелился. Сибилла не понимала выражения его лица.

Фрау доктор Шмидт тем временем гладила свою дочь по волосам и что-то нашептывала ей, маленькое происшествие осталось не замеченным ею. Она обратилась вдруг к присутствующим: пусть каждый сейчас скажет свое самое заветное желание, какое он хотел бы, чтобы осуществилось в новом году. Многих это предложение покоробило, в то же время, казалось, нельзя было просто отмахнуться — дама выразила свое желание слишком уж категорическим тоном; она строго подобралась, выпятив высокую грудь, наконец и она внесла свою лепту в подпорченный праздник.

Кое-кто пытался отделаться шутками, но дама-доктор не давала увернуться: все должно было быть на полном серьезе. Доротея оказалась послушной жертвой.

— Ну, Доротея, а что бы ты хотела? — обратилась к ней фрау Шмидт тоном, каким разговаривают с ребенком.

Доротея поднялась и, блестя еще влажными от слез глазами, сказала, что в этом году она хотела бы наконец обзавестись ребенком. Совсем крошечным. Герберт, молча попыхивая сигаретой, не выразил себя ни единым жестом и дружные возгласы, которыми были встречены слова Доротеи, пропустил без внимания.

Сибилла налила себе еще рюмку доверху и разом осушила ее. Не так давно еще она думала, что Доротее лет восемнадцать или девятнадцать, между тем ей было, как она потом узнала, уже двадцать шесть.

Что-то нехорошее, страшно мутившее, внезапно и сильно поднялось в ней. Она знала за собой уже с детства это отвращение ко всему миру — так она называла внезапно захватившее ее чувство. Появлялось такое ощущение, будто бы мгновенно смещались все понятия, рушились внутренние и внешние опоры, прежде всего всякая надежда. Не какая-то одна, на что-то определенное, — но та всеобъемлющая надежда, что побуждает человека к жизни. Оставалось только отвращение. Будто летишь в бездонную пропасть и вокруг мрак.

Бывало, что это проходило в считанные секунды, минуты: новый человек, встреча с чем-то новым, новая мысль, новый интерес — и все разом отодвигалось, часто так далеко, словно ничего и не было.

Но оно возвращалось. Иногда через годы. Ничем не омраченные, счастливые годы, А потом находило снова, приступами. Отвращение. И полное пресыщение.

Сейчас ей вдруг показалось, что она поняла, когда именно настигало ее это чувство: в ситуациях, которые вызывали острое чувство неудовлетворенности, отчужденности и полного неприятия, а она не видела, не могла найти выхода. Или не могла найти одна.

Колли вдруг вспомнил, что у него в сумке остались еще три шутихи. Компания высыпала во двор. Ракеты взвились одна за другой, сопровождаемые шумом и возгласами. Одна из них не сработала.

— Так испортить вечер, — проворчал Герберт, вспомнив о Грегоре.

Потом они, поодиночке, притихшие, вернулись в дом. Сибилла задержалась на крыльце. Вокруг была безмолвная тишина; все тонуло во мраке, только в небе одиноко проглядывали звезды. Первая ночь нового года.

В доме танцевали. Не так шумно, как до двенадцати. К двум часам гости начали разъезжаться. Первыми проводили семейство Шмидт. Девочка села на заднее сиденье, зарывшись лицом в свой зеленый капюшон, и уже не обращала внимания на прощальные возгласы и пожелания. Одна фрау Дрёгер, казалось, не настроена была прощаться: она бы охотно пила и танцевала еще, лучше всего с Гербертом, и совсем бы не уезжала домой со своим Дрёгером.

Колли взял у Герберта ключ от дома, где они должны были расположиться на ночлег. Дом был неподалеку. Они на ощупь — выключатель не нашли — пробрались через темный коридор. Хозяева уехали еще на рождественские праздники.

Комната, отведенная им, показалась ледником. Сибилла улеглась в постель прямо в свитере. Над кроватью висела полка с книгами, Сибилла медленно прошлась глазами по корешкам, книжки были в основном детские. Она подоткнула под себя одеяло и зарылась носом в подушку.