Непал. Винтажный роман

«…когда встаёт на задние конечности и выпрямляется, рост его составляет от 7 футов до 7 футов и 6 дюймов (примерно от 213 до 229 см). Имеет мощное тело, покрытое тёмно-коричневой шерстью, и длинные руки; голова овальной формы, заострена в верхней точке; имеет обезьяноподобное лицо; голова и лицо покрыты волосами только частично; боится света и огня. Несмотря на огромную физическую силу, воспринимается частью коренного населения Гималаев, не подверженной суеверию, как вполне безобидное существо, которое может напасть на человека только в том случае, если будет ранено. В лесу передвигается на всех четырёх конечностях, перепрыгивая с дерева на дерево. Но на открытых участках местности ходит только на задних лапах-ногах, вразвалку, с трудом сохраняя равновесие…»

Такими открытиями советская общественность образца 1957 года была, мягко говоря, взбудоражена. Настолько, что сбором и изучением сведений о загадке – да не века, а веков! – вплотную занялась Академия наук СССР. В «снежного человека» поверил даже президент АН Александр Несмеянов.

В начале 57-го в Москве состоялось заседание президиума Академии с единственным и прямо сформулированным пунктом в повестке дня: «О “снежном человеке”». Интересно, что в обсуждении принял участие известный физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии, один из создателей советского термоядерного оружия Игорь Тамм. Его сын – мастер спорта и заслуженный тренер СССР по альпинизму Евгений Тамм руководил в 1982-м первой советской Гималайской экспедицией, когда наши впервые поднялись на Эверест.

Закопёрщик поиска советского йети, профессор Борис Поршнев в докладе предположил, что «снежный человек» мог мигрировать из главной области своего обитания в Гималаях на северо-запад и достигнуть советского Памира. Сторонники Поршнева настояли на организации комплексной экспедиции для всестороннего научного изучения наиболее недоступных и плохо изученных участков Памира. Специальная комиссия, созданная под председательством члена-корреспондента АН Сергея Обручева, выдвинула рабочую гипотезу о том, что «снежный человек» – это доживший до наших дней примат из деградировавшей ветви неандертальцев.

Сам всемогущий Центральный Комитет КПСС дал добро на организацию памирской экспедиции. Логика партийного руководства выглядела железной: если йети будет пойман, в руках советских учёных окажется недостающее и доселе не обнаруженное звено между обезьяной и человеком. Вполне достойное приложение к выведенному на орбиту первому космическому спутнику Земли!

На помощь экспедиции пригласили четвероногих помощников из элитного питомника – Центральной школы военного собаководства Советской армии. Они должны были взять след, окружить йети и отрезать ему путь к отступлению. Псы и в самом деле чутко ловили любое дуновение ветра, гнали жертву, но… не ту, что надо. После нескольких месяцев изнурительной погони ни живого, ни мёртвого гуманоида найти не удалось. Экспедиция провалилась…

В январе 1959 года президиум АН СССР принял постановление, где единодушно решил считать тему исчерпанной. Так и записали: «Нет оснований предполагать в настоящее время существование на Памире “снежного человека”…»

Из далёких 50-х прошлого века опять перенесёмся к нашей гималайской встрече с искателем Игорем в 2000-х.

– Ну, ладно, давай про череп, – тереблю я рассказчика.

– Про череп так про череп. Историю Заны ты, надеюсь, слышал? Её вроде все знают…

Ох уж это «все знают». Любой специалист в своей области, выучивший собственный предмет как таблицу умножения, искренне предполагает, что «столь простые вещи» известны и понятны каждому: «Вы эту книгу читали? Ну, как же не читали, её все читали!» И так далее. В подобной ситуации оказался и я в случае со «всем известной» историей Заны. И однозначно заявил:

– Нет! Не знаю я этой истории! Выдавай!

Игорь вздыхает и погружает меня в подробности: