Непал. Винтажный роман

Я встретил Эда, длиннорукого и длинноногого, в характерной широкополой шляпе, тёмных очках и спортивной одежде прямо на переходе из Номче в Кумджунг. Внешне он меня, конечно, не запомнил, но как только я произнес фразу… Догадаетесь, какую? Верно, «Мы сделали эту сволочь!». Именно по ней он воспроизвёл в памяти нашу первую и короткую встречу. Вот что значит одна фраза, господа журналисты!

Мы шли по тропинке, останавливались, сидели, потом пили масала-чай в Кумджунге, и я расспрашивал. Предполагая, что обычный рассказ про восхождение 50-летней давности, да ещё в «высоком жанре», надоел Эду до чертиков, я всё же решил уточнить:

– Вам, наверное, скучно в который раз рассказывать о восхождении?

– Конечно, так! Что вы хотите, об этом столько написано. И мне нечего добавить…

– Да, сэр, вы правы. Поэтому хотел бы предложить вам иную тему – «Двое». И начну с вопроса: а где второй?

– Это про Тена? Что ж вы не знаете: он умер семь лет назад…

Смущённый, я попытался нейтрализовать свой неловкий заход. Очень неудобно: мог бы повнимательнее всмотреться в плакаты, коих в Катманду к знаменитой дате напечатали много. Что ж, надо «выползать» из конфуза:

– Сэр, я выразился фигурально. Хотел узнать, какое место в сознании людей Тен занимает на этих торжествах.

– Он занимает подобающее, достойное место: индийцы, непальцы, да и весь мир боготворят его.

– Тогда так: как вы чувствовали себя рядом с Теном в горах?..

Чтобы читателю стали понятны мои «подводки», напомню знающим и поведаю иным, кем были эти двое к моменту экспедиции Джона Ханта на Эверест в 1953 году.

Итак, 34-летний Эд. Потомок англичан, переселившихся в Новую Зеландию в XIX веке. Мать Эда – школьная учительница; отец – репортёр, редактор, мелкий бизнесмен-пчеловод. Эд – «книжный мальчик», проучившийся два года в Оклендском университете, на отделении естествознания и математики. А потом – штурман морского патрульного бомбардировщика «Каталина», участник боевых действий Второй мировой на Фиджи. Чуть не сгорел в повреждённом самолете и получил контузию…

Но когда война закончилась и наступил мир, Эд в буквальном смысле спустился с неба на землю и увлёкся альпинизмом. Тратил на него все свои и отцовские деньги, и старания оказались не напрасными: в экспедиции Ханта Эд был признанным восходителем-лидером, а в непальском социуме ещё и сагибом, или господином.

Теперь про 39-летнего Тена. Он был шерпа, родившийся в районе непальского Кхумбу и всегда живущий в высоких горах – будь то Непал, Тибет, Индия или Пакистан. Тен перепробовал себя кем угодно, и всё исключительно из-за денег: подённый рабочий, торговец, в войну – повар на британской военной базе. Где учился Тен? Нигде не учился. Он не мог даже читать и писать. Тен хорошо владел языками народностей региона, но по-английски говорил с трудом…

Что касается альпинизма, то шерпа прошёл традиционный путь своих соплеменников: сначала портер – носильщик; потом сирдар, или проводник, руководитель носильщиков. Здесь стоит сделать существенное добавление. Вы помните рассказ Мориса о случае, когда он предложил опытному сирдару идти вместе с собой на восхождение? И когда сирдар отказался, потому что шёл в горы не за славой, а за деньгами? Мотивом Тена, причём главным, тоже был заработок, но не только. С детства глядя на Эверест, он мечтал покорить его и прежде экспедиции Ханта подбирался к вершине несколько раз в составе других групп. Но мало сказать о мечте – Тен был амбициозен. Вместе с деньгами он хотел успеха, признания, славы…

Как уживаются вместе такие абсолютно непохожие люди, как Тен и Эд? Вот этой теме я и хотел посветить нашу беседу. Поначалу Эд по многолетней привычке рассуждал о высоких, заслуживающих уважения, но довольно понятных вещах: мужестве, братстве, выдержке, совместной победе. Однако постепенно разговор приобрёл более прозаический и доверительный оттенок.

– Как вообще получилось, что вы оказались в одной связке?

– Х-м, вопрос в точку. Это вышло совершенно случайно. Больше всего мне нравилось ходить в одной связке с Джорджем – моим другом и партнёром из Новой Зеландии. Я до сих пор верю в то, что если бы на финальном отрезке пути Джордж и я шли вместе, мы несомненно сделали бы вершину, потому что были очень хорошей двойкой. Но руководитель экспедиции решил, что так как мы оба умели грамотно ходить по снегу и льду, будет продуктивнее нас разделить и присоединить к другим восходителям. Я поразмыслил и решил, что самым лучшим и быстрым альпинистом, не считая меня, был Тен. Помню, однажды на небольшой высоте мы с ним устроили настоящие соревнования на скорость. Я оказался быстрее, но поразился его отличной физической подготовке. Дух соперничества тоже много значил для Тена: он хотел лидировать, при этом показал себя надёжным партнером по связке. К тому же в отличие от нас, «гостей», чувствовал себя на Эвересте как дома. Впрочем, это и был его дом.

– Можно ли сказать, что в спортивном отношении вы были подготовлены одинаково?