Непара из Таиланда

– Мы здесь будем жить, пока ты будешь сниматься, – пояснила Василиса.

Я даже сначала не понял.

– Кто «мы»?

– Ты и я, – ответила Вася.

Я растерялся, а Вася фыркнула, глядя на мою обалдевшую физиономию.

– Не рассчитывай, там раздельные кровати. К тому же, два вагончика нам все равно не дадут, потому что это – последний.

Кристина смотрела на нас вопросительно. Вася сказала ей что-то, после чего в глазах Кристины зажглось любопытство.

– Я сказала ей, что мы – не пара, – пояснила мне Вася и вошла в вагончик.

Когда мы остались одни, Кристина улыбнулась и постучала по своим часам. Я на всякий случай кивнул и тоже полез в вагончик.

Там все было чрезмерно просто: кухонька при входе – чайник и кое-какая посуда, стол, какие-то грубо сколоченные полки и две узкие односпальные койки, стоящие одна за другой вдоль длинной стены вагончика. На ближней к выходу уже лежал рюкзак Василисы.

Я подошел к дальней койке, поставил рядом с ней свой рюкзак и сел.

– Зря мы все-таки не взяли одежду из машины, – сказал я, доставая из рюкзака воду. – У меня с собой – ни одной футболки на смену!

– А что ж ты так? – спросила Вася, вытаскивая из своего рюкзака легкое платье и пляжные тапки. – В путешествии надо быть готовым ко всему.

Потом она достала увесистую косметичку и принялась наводить марафет. Женщины обычно занимаются этим в одиночестве, но Васе, подхоже, было абсолютно по барабану, что я на нее таращусь. Она протерла лицо какой-то прозрачной штукой, потом намазала на него содержимое трех разноцветных тюбиков, накрасила ресницы и подвела глаза. Потом она встала и взялась за платье.

– Для особо стеснительных соседей сообщаю, что сейчас буду переодеваться, – сказала она.

Я вскочил.

– Подожду снаружи, – сказал я и вышел из вагончика.

Когда Вася навела марафет, мы вернулись на площадку, где Кристина выдала мне кожаные штаны и латы. Латы с виду были совсем как настоящие, но на самом деле оказались выполнены из пластика. Штаны же были по-настоящему кожаными. Скажу по секрету для тех, кто никогда не носил кожаных штанов – при температуре в 25 градусов в них сильно преет зад. Когда же к штанам прибавились латы и шлем, закрывающий щеки, я почувствовал себя, как сердитый хрен в парнике.

Кристина подвела меня к Альфонсо, тот осмотрел меня с ног до головы и выдал одобрительный речевой залп.

Следующие три или четыре часа показались мне адом. Меня и несколько десятков таких же страдальцев заставляли бежать, орать, падать, забираться на стены и махать мечами, изображая драку с такими же страдальцами, одетыми в латы немного другого фасона. Нам, массовке, приходилось еще не так тяжело, как главным и второстепенным героям. Тем нужно было еще и профессионально драться тяжелыми и с виду настоящими мечами.

Альфонсо орал, останавливал съемки, подбегал то к одному, то к другому, снова орал, и всё начиналось заново. Уже через час я понял, что съемки в кино – это ни разу не захватывающее событие. Это занудное повторение одних и тех же действий, целые десятилетия ожидания непонятно чего, постоянный физический дискомфорт и злость на режиссера.

Наверное, все это было написано на моем лице, потому что после очередного яростного «Баста!» Альфонсо подбежал ко мне и принялся орать. Я ничего не понимал – гаджет остался в рюкзаке в вагончике. Наконец к нам подбежала Вася, которая во время съемок тусовалась с Кристиной и другими испанцами неподалеку от оператора. Выслушав Альфонсо, она повернулась ко мне и сказала:

– Альфонсо считает, что в тебе мало страсти. Ты должен вести себя, как завоеватель. Представь, что внутри тебя сидит зверь, жаждущий крови. Сейчас он выбрался на свободу и требует от тебя больше крови, больше боли и разрушений. Альфонсо хочет видеть на твоем лице морду этого зверя.

Альфонсо скроил страшную рожу, чтобы проиллюстрировать слова Васи. Я мысленно пожелал ему таким навсегда и остаться.

– Скажи ему, что мне так жарко, что внутри меня сидит не зверь, а маленькая девочка, которая требует бассейна, тенистых пальм, шезлонга и мороженого, – буркнул я.

Вася фыркнула.

– Скажи своей девочке, что она ничего не получит, если ты не начнешь шевелиться. Поверь, так и будет. Кристина говорит, если вы не сыграете, как надо, Альфонсо будет гонять вас и завтра, и три дня подряд.

Я представил себе три дня в латах, и меня передернуло. Следующий час я старательно делал зверскую рожу и махал мечом, словно хотел выбиться в передовики производства. Судя по всему, Альфонсо был мною доволен. Всего через полтора часа он проорал «Баста!» в последний раз и добавил что-то, от чего все латники издали восторженный рев. Так я понял, что съемочный день завершился.

Когда я плелся со съемочной площадки, на ходу сдирая с себя латы, ко мне подбежали Вася, Кристина и еще какая-то девчушка, замотанная в пыльную тряпку. У нее были живые черные глаза, которыми она стреляла во все стороны. Осмотрев меня с ног до головы, девушка кокетливо мне подмигнула и фыркнула.

– Леонор, – представила мне ее Кристина и повернулась к девушке, тыкнув пальцем мне в грудь. – Андррэйо.