Непарадная Америка. Про ковбоев, бездомных и коренное население

Лев троцкий и другие мексиканские коммунисты

Тем не менее сказать, что латиноамериканские левые разбираются в тонкостях марксизма, будет сильным преувеличением. Большинство этих людей скорей на эмоциональном уровне восхищаются любыми «антикапиталистическими» и «антиимпериалистическими» идеями. В этом я убедился, посетив музей Троцкого в Мехико-Сити.

Сегодня это очень бойкое место. Здесь можно встретить туристов из всех стран мира, но преобладают все же латиноамериканцы, причем не только из Мексики.

При музее действует огромный магазин марксистской литературы, а также кафе, где «любимый салат Троцкого» тебе принесут симпатичные официантки с красной звездой на рубашке.

Содержится музей на деньги фонда Троцкого, организованного его внуком, министерства культуры, а также (и это основная сумма) от доходов от продаж в магазине и кафе.

В музее можно посмотреть кабинет, спальню, кухню, библиотеку и даже туалет опального коммуниста. На одной из стен сохранились следы пуль от неудавшегося покушения на Льва Давидовича Сикейросом и другими мексиканскими коммунистами. По одной версии покушавшиеся были настолько пьяны, что не сумели попасть в Троцкого, а по другой они и не собирались его убивать, а попросту хотели испугать, чтобы он уехал из Мексики.

Однако Меркадер был удачливей, о чем и свидетельствует могила с серпом и молотом во дворе дома.

Но вернусь к латиноамериканским посетителям музея. Вот мой типичный диалог с ними:

– Вам нравится Троцкий?

– Конечно, очень!

– А Ленин?

– Еще бы!

– А Сталин?

– Само собой!

Похоже, что в головах этих людей большая путаница. Что, впрочем, неудивительно, если учесть, что даже любовница Троцкого, знаменитая мексиканская художница-коммунистка Фрида Кало, рисовала портрет Сталина, а над ее кроватью висели портреты Маркса, Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна. Маркс, Ленин и Мао – по крайней мере, объяснимы. А вот портрет Сталина в спальне Фриды выглядит так же дико, как если бы булгаковская Маргарита держала над своей кроватью фото критика Латунского.

3. Счастливые люди

И все же в Мексике есть люди совершенно равнодушные как к США, так и к политике в целом. Они вполне довольны своей жизнью и ничего не собираются в ней менять.

В 1687 году испанский священник-иезуит Эвсебио Кино взял в качестве эксперимента нескольких пастухов с собой в Мексику. Ноу-хау удалось, и вскоре заокеанская миграция испанских вакерос (пастухов) вместе с их лошадьми и коровами стала массовой.

Переселенцы обосновывались в самых глухих местах, нередко женились на индианках и перенимали многие обычаи аборигенов. Так и возникла уникальная культура мексиканских вакерос.

За бесстрашными мексиканскими пастухами с интересом следили их северные соседи – белые поселенцы США. Янки практически скопировали стиль жизни вакерос, лишь слегка «разбавив» его английской спецификой, – так и появились ныне знаменитые американские ковбои.

Как я уже писал в главке про Техас, сейчас в США ковбои – это уже совсем другие люди. Да, техасцы по-прежнему ходят в ковбойских шляпах и сапожках, живут на ранчо, обожают родео, но все это лишь дань традиции; методами XIX века скот здесь давно уже не разводят.

А вот в Мексике культура вакерос сохранилась в полной мере. Пастухи живут на отдаленных ранчо в пустынях и горах, в крошечных деревеньках, практически не связанных с цивилизацией. Здесь почти без изменений сохранился тот самый ковбойский уклад, что воспет в рассказах О’Генри и фильмах о Диком Западе.

По заветам Толстого

Деревушка Сан-Франциско, расположенная в горной пустыне на полуострове Калифорния, – одно из типичных поселений вакерос в северной Мексике. Сначала дорога в деревню была хорошая, но потом она превратилась в тропу, преодолимую для джипов и мулов, но не для моей Toyota Camry. На мое счастье, рядом было ранчо. Фермер не удовлетворился моим испанским и позвал дочку лет десяти. С помощью этого полуанглоговорящего ребенка он объяснил мне, что на своей машине я точно не доеду до Сан-Франциско, но он готов отвезти меня на своем джипе (туда и обратно – 30 долларов). Другой вариант: я могу припарковаться у него и идти пешком 8 км в один конец. Я решил прогуляться – благо виды были очень красивы.

В отличие от своего американского тезки мексиканский Сан-Франциско так и не стал большим городом. Сегодня здесь проживают всего около 80 человек. Здесь невольно появляются ассоциации с идиллическим описанием жизни казаков среди природы из повести Льва Толстого «Казаки». Классик с восторгом утверждал, что только такое существование является достойным и делает человека счастливым.

«Люди живут, как живет природа: умирают, родятся, совокупляются, опять родятся, пьют, едят, радуются и опять умирают, и никаких условий, исключая тех неизменных, которые положила природа солнцу, траве, зверю, дереву. Других законов у них нет» – толстовское описание гребенских казаков вполне подходит и вакерос.