Непарадная Америка. Про ковбоев, бездомных и коренное население

«На самом деле молоканами их можно назвать с изрядной долей условности. Так, представители этой секты не употребляют спиртного, их же потомки, напротив, специализируются на виноделии, что является грехом с точки зрения этой религии. Большинство из них по-русски говорит с трудом, но о России они действительно помнят и пытаются, по мере возможностей, не забывать об укладе жизни предков. Поезжайте к ним – это действительно уникальное место в Мексике!» – предложил Игорь Федоров.

Я внял совету и отправился в поселок Франциско Смарко – так сейчас называется деревня молокан.

Она произвела на меня впечатление типичного поселения северной Мексики: виноградники около каждого дома, сидящие на завалинках мексиканцы в сомбреро, замедленный полусонный стиль жизни глубочайшей провинции. Однако в центре этого вполне заурядного городка расположен этнографический музей молокан, а рядом с ним я заметил и несколько типичных русских мазанок, практически не отличимых от домов в южной России. Переселенцы сооружали столь необычные для этих мест покатые крыши, так как не знали, что в Мексике нет снега.

Экспозиция музея достаточно скромна. Я увидел кровать с металлической спинкой, самовар, муляж русского хлеба. Больше всего позабавила меня музейная библиотека. На верхней полке на почетном месте почему-то стоял курс «Истории КПСС» и материалы XXVII съезда той же давно исчезнувшей партии. Остальные книги были подобраны достаточно хаотично. Здесь было множество произведений малоизвестных советских писателей и полное собрание сочинений на русском американского писателя Теодора Драйзера. Из книг «по теме» я обнаружил лишь несколько сочинений Льва Толстого – наиболее влиятельного защитника молокан.

Добиться каких-либо разъяснений о странной подборке книг в библиотеке от работников музея мне не удалось, так как никто из них не мог произнести ни слова ни по-русски, ни по-английски.

По соседству с музеем расположен русский ресторан Ивана Самарина. В магазине при нем бойко торговали русским хлебом, «русским» вином и матрешками. В меню заведения были только русские блюда: борщ, пирожки, котлеты. Готовит их жена Ивана мексиканка Франциска.

Спору нет, ее блюда очень вкусны, но назвать их русскими можно только с очень большой натяжкой. Так, например, гваделупский борщ – это попросту фасолевый суп без свеклы, но, правда, со сметаной, а местные пирожки (с начинкой из мяса и авокадо!) неотличимы от бурито. Стоит ли говорить, что по-русски мне не удалось побеседовать и в этом уютном доброжелательном месте.

Когда я через переводчика попытался объяснить, что блюда в ресторане вряд ли можно считать русскими, Франциска выразила категорическое несогласие со мной. «Мы используем специальный русский соус!» – с гордостью заявила она. (В действительности то, что женщина называла «русским соусом», было обыкновенной сметаной.)

На окраине поселка под развевающимися российским и мексиканским флагами подвыпившие американцы танцевали под «калинку-малинку». Рядом был вывешен плакат с изображением собора Василия Блаженного и английской надписью: «Отведайте вино Давыда Бибаева – лучшее вино во всей Мексике».

Неожиданно на выхоленной породистой лошади ко мне подъехал крепкий высокий мужчина в огромном сомбреро. Этот классический мачо и оказался Давыдом Бибаевым. Мой собеседник попытался говорить со мной по-русски, но объясняться нам удавалось с трудом, и через несколько минут мой новый знакомый с видимым облегчением перешел на английский.

Как он мне объяснил, «чистых русских» в поселке осталось человек десять. Людей же со славянской кровью, наверное, больше сотни. «Если честно, мы и сами толком не знаем, кто мы. Любой из нас с детства великолепно ездит на лошади и без труда накинет лассо на бычка. К сожалению, мы уже почти забыли русский язык, но мы помним о наших корнях», – признался мне Давыд Бибаев.

Заключение

Когда я прочел книгу Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка», то мне показалось, что классики несправедливо критикуют США, а вот моему приятелю, наоборот, показалось, что писатели написали просто панегирик.

То же самое касается и самих США (а не их описаний). Так, одних могут восхищать какие-то моменты местной жизни, а другим то же самое может показаться противным. Например, та же пресловутая американская улыбка: кто-то предпочтет формальную вежливость, а кому-то более по душе «нелицеприятная честность».

Типичный американец много работает, занимается спортом, является примерным семьянином, не курит и мало пьет. У кого-то это вызовет восхищение, а на кого-то, наоборот, навеет скуку.

В советское время многие (в том числе и я) воспринимали США как некий идеал; сегодня же россияне часто впадают в обратную крайность и смотрят на Америку как на исчадие ада. Да простят меня за жуткую банальность, но на самом деле США – это страна со своими плюсами и минусами. Причем нередко что есть плюс и что минус, зависит от вкусов конкретного человека.