Непереводимое в переводе

5. Желательная л а кон ичн ость при передаче реалии также зависит в значительной степени от ПЯ. Как уже было сказано, средствами любого развитого языка можно передать любую реалию, но нужно при этом добиваться и максимальной сжатости; в связи с этим мы упоминали о словообразовательных возможностях немецкого языка. Максимальная краткость достигается при транскрибировании, и это одно из его преимуществ, но краткость обязательна и для любого перевода, и для средства осмысления реалий, если одной транскрипции в данном тексте мало. Поэтому не последнюю роль играет здесь и возможность языка выразить лаконично то или иное понятие: переводя на свой язык, англичанин будет рассчитывать на односложность и богатый словарь, русский — на гибкость грамматики, неисчерпаемые ресурсы суффиксального и префиксального словотворчества и свободный порядок слов, болгарин — на исключительно разветвленную глагольную систему и т. д.

6. Иногда выбор приема зависит и от «субъективного» фактора. По нашим наблюдениям, чаще транскрибировать склонны переводчики с родного языка на иностранный, а также «двуязычные» переводчики, в том числе и обжившиеся в стране ИЯ.

V. Выбор в зависимости от читателя пе-р е в о д а. Здесь решающую роль играют факторы, характеризующие «среднего носителя» ПЯ по сравнению с аналогичными факторами носителя ИЯ- Это уже неоднократно подчеркивалось, и здесь остается только сделать небольшое обобщение.

Перевод делается для «своего» читателя; если транскрибированные в тексте реалии остались за пределами его восприятия, это значит, что коммуникативная цель перевода не достигнута. Если реалии переданы иными средствами и утрачен колорит, то эффект по существу, тот же. Следовательно, все средства передачи реалий в переводе нужно увязывать и с тем, в какой степени вводимые слова знакомы читателю; если они незнакомы, то не подсказано ли их значение контекстом, если нет, то какого характера осмысление необходимо? «Поясне-

ние уместно там, где для читателя перевода пропадает нечто легко уловимое читателем подлинника»', — пишет И. Левый, но если то же можно передать иными средствами, то, быть может, и транскрипции не нужно. Ведь основное — это чтобы сохранилось такое же впечатление.

В сущности говоря, это самое важное! Зная описываемую действительность, умея взглянуть на нее глазами читателя подлинника, с одной стороны, а с другой, зная своего читателя и представляя себе, как он примет ту или иную реалию (или те средства, которые использованы в тексте перевода для ее перевыражения), переводчик должен неизменно поддерживать равновесие между ними; любое отклонение нужно компенсировать всеми доступными средствами. Переводить реалию реалией, как общее правило, нельзя, противопоказано, как сказали бы медики. Но, как в медицине, парадоксальные явления наблюдаются и здесь.

Итак, термин переводится термином, а реалию реалией не передают. И это вполне понятно: термин не связан с определенной страной и лишен экспрессивности, что и позволяет ему в числе немногих переводческих единиц претендовать на эквиваленты, полные и абсолютные, в других языках; реалия — прямая ему противоположность, яркая представительница БЭЛ даже при очень большой близости референтов (см. гл. 7). А если это не референты, близкие или одинаковые, а один референт, один объект, имеющий на разных языках свои названия?

В качестве реалий с близкими референтами возьмем «серию», к каждой единице из которой подойдет толкование MAC «Страстный любитель спортивных состязаний, остро переживающий их ход» с добавлением, что по большей части этот спорт — футбол: рус. болельщик — болг. запалянко — ит. тифози — исп. инча — порт, (бразильская) тореадор (торсида) — англ, и нем. фан — чеш. фанушек (фанда) — серб, навияч. Реалиями эти слова делает не уникальность референтов, не различная этимология (болезнь — рус. и ит., зажигаться — болг., надрываться — исп., фанатизм — англ., нем., чеш., сторонник — порт., взвинчиваться — серб.), а национальные особенности, может быть, степень темпераментности, а с другой стороны — привычность самого слова в национальном масштабе. Ввиду недостаточной распространенности в

¹ Левый   И.   Указ, соч., с. 135.

103

102

межнациональном масштабе советские авторы, употребляя соответствующую реалию, считают нужным пояснить ее русской: «Итальянские тиф ф оз и (разрядка наша — авт.) (болельщики) буквально потеряли рассудок в день проигрыша итальянцев сборной Польши», «Бразильская сборная продолжает выступать в чемпионате мира, но это., не снимает напряжения по отношению к команде со стороны привыкших к ее абсолютным и бесспорным победам., как всегда темпераментных тор-сидоров (разрядка наша — авт.) (болельщиков)»'. Но чужую реалию все же вводят, явно считая, что это характерное слово должно придать тексту соответствующий колорит. И тем не менее, это один из тех случаев, когда замена одной реалии другой в общем допустима.