Непереводимое в переводе

Так, реалии могут оказаться в числе слов ограничен­ного употребления, в первую очередь — диалектиз­мов (включительно и лексики областных говоров). Это вполне естественно: ведь многие реалии обозначают мест­ные предметы; сравнительно немногие принадлежат к элементам сниженного стиля — просторе­чию и жаргонной лексике, а еще меньше их среди дру­гих лексических отступлений от литера­турной нормы (возникших как стилистический прием ав­тора), таких как ломаная речь, детская речь, дефекты речи и т. п.

Любопытный материал в этом отношении дают «Ка­заки» Л. Толстого. Выборочная проверка по БАС неко­торого количества слов, которые мы считаем реалиями, показала следующее.

Судя по пометам в словаре, большинство из них соот­ветствует литературной норме, т. е. лишено запретитель­ных помет, но в их толкованиях имеются указания на не­которую ограниченность употребления в связи с местной и/или исторической принадлежностью их референтов. На­пример, чихирь определяется как «кавказское крас­ное неперебродившее вино», чивяки — «кожаные туфли с мягкой подошвой у жителей Кавказа и Крыма», кизяк — «высушенный в виде кирпичей навоз с примесью соломы, служащий топливом на юге..» (разрядка на­ша— авт.); подобные толкования имеют и слова аул, бу­за, драбант, купей, сотник, станица, хорунжий, бешмет и т. д.; историческими реалиями можно считать слова сотник, станичный (атаман), хорунжий, абрек, но только последнее слово имеет помету «ист.» (снятую в послед­нем издании Ож.).

Из лексики областных говоров к реалиям относятся крига, каймак, поршни (помеченные как «обл.»); диалектизма ми, по всей вероятности, сле­дует считать и те слова, которых в БАС нет: монет (муж. р.), чамбары, чапура, урван, лопазик, флинта; из них первые два есть у Даля, чапура и урван есть там же, но в несколько иной форме («чапарка», «чапаруха», «ур-ванец», «урвен», «урвиголова»), а последних двух, к счастью, объясненных автором, нет и у Даля.

Такого типа реалии мы назовем локальными в 14

отличие от национальных (см. гл. 5). К ним, пожалуй, относятся и слова, русские по форме и вполне литератур­ные, но с непривычным для литературного языка содер­жанием, по существу диалектные слова, обозначающие типичные для казацкого быта предметы и понятия: няня (=друг), закуска ( = пряники и конфеты), избушка (по­мещение для хранения и обработки молока у казаков) и т. д. С точки зрения перевода, эти слова нужно отмечать особо, поскольку они относятся иногда к «ложным друзь­ям переводчика».

Локальными, видимо, можно считать и такие слова, как мамука, бабука, дедюка, нянюка, употребляемые в качестве обращений, которые также являются носителя­ми местного колорита.

Реалий из элементов сниженных стилей в рассмат­риваемом произведении оказалось мало (просторечные закута и осьмуха); это объясняется отчасти характером повествования, но по-видимому, отражает и закономер­ное в этом отношении положение.

Реалия и иноязычное вкрапление

«Иноязычными вкраплениями» для нас являются все слова и выражения, которые автор оригинала дает на другом, не своем, языке в их исконном написании или в транслитерации, т. е. без каких-либо морфологических изменений. Таким образом, в состав подобных вкрапле­ний могут попасть и чужие для языка автора реалии (см. гл. 5), которые переводчик, в свою очередь, переносит тоже в иноязычном написании или транслитерации, по­слушно исполняя поставленные автором стилистические задачи.

Итак, реалиями являются только отдельные иноязыч­ные вкрапления. Когда персонаж мешает «французскую речь с нижегородской» или вставляет в русские реплики украинские слова, то это обычно не реалии. Однако в ана­логичном случае, когда говорит, допустим, русский,-дол­го живший во Франции, пересыпая свою речь названия­ми предметов, характерных для французского быта, — «зайдем в бистро», «цены в нашем призюнике» — или когда аналогичные слова, типа «с л а д к а р н и ц а», «к е б а п ч е» и т. п., проскальзывают в речь жившего, иногда даже недолго, в Болгарии русского, или когда Дядя Ерошка из «Казаков», рассказывая о своей щедро­сти, упоминает «пешкеш, подарок» (разрядка наша —

15

авт.), который он везет своему кунаку, то здесь обычно имеет место употребление реалий в их привычной функ­ции — передаче колорита, а отчасти и в целях речевой характеристики героев.

Таких промежуточных категорий, конечно, немало, но слишком четкая классификация их не имеет обычно прак­тического значения для перевода. Исключением являются те случаи, когда приходится переводить на язык, из ко­торого взято это слово.