Неписанная любовь

— День матери?

Его улыбка становится шире.

— Ты забыла?

Она моргает.

И моргает еще.

Я со смехом качаю головой и ставлю поднос ей на колени.

— С Днем матери, — мои губы касаются ее макушки, и тут же Нико отталкивает меня с дороги и обнимает Элли.

— Я люблю тебя! — кричит он, чтобы все слышали.

Ее лицо смягчается, и она тает в его объятиях.

— Я тоже тебя люблю.

— Больше, чем моего отца?

Она тихо смеется.

— Это не соревнование.

Но если бы это было так, я бы не возражал против того, чтобы проиграть своему сыну. Если кто и заслуживает любви Элли больше всех, так это он.

Он вздергивает брови.

— Нет, но ты полюбила меня первым. Верно?

Она поднимает на меня глаза.

— Мм. Он и здесь преуспел.

— Она может любить нас обоих, — я притягиваю сына к себе и взъерошиваю его идеально уложенные волосы.

— ¡Papa! (Папа!), — он стонет, отталкивая меня.

Глаза Элли сверкают, мечутся между нами двумя, а затем падают на поднос с едой. Она берет стакан с апельсиновым соком и делает маленький глоток, затем накалывает вилкой кусочек фрукта и отправляет его в рот.

Ее взгляд падает на конверт, лежащий на тарелке, и она смотрит на надпись на лицевой стороне. Положив вилку обратно на поднос, она берет розовый конверт и разрывает наклейку, удерживающую верхнюю часть.

Открытка дрожит, когда она вытаскивает ее, и ее горло заметно сжимается, когда она открывает ее. Ее глаза метались из стороны в сторону, пока она читала записку Нико, и к тому моменту, когда она дошла до самого низа, они уже блестели.

Она закрывает открытку и кладет ее на тумбочку, прямо рядом с фотографией, на которой мы втроем запечатлены на нашей свадьбе год назад.

— Ты уверен? — спрашивает она Нико.

Он кивает.

— Это необязательно.

Мои брови нахмурились от смущения, но я не осмеливаюсь прервать их момент вопросом.

Нико поднимает подбородок и кивает.

— Я хочу этого.

Элли осторожно отодвигает деревянный поднос с едой в сторону и обнимает Нико.

— Ты всегда будешь моим во всех смыслах.

— А ты всегда будешь моей мамой.

Мое сердце сжимается при этих словах. Если я думал, что быть свидетелем личных клятв Нико и Элли друг другу накануне нашей свадьбы было тяжело, то оно меркнет по сравнению с этим.

Мокрые от слез глаза Элли встречаются с моими, и я в тысячный раз с тех пор, как мы полюбили друг друга, клянусь защищать ее и моего сына любой ценой.

Она берет меня за руку и тянет в свои объятия, а я обхватываю их обоих. Нико притворно стонет, а Элли смеется мне в ухо, отчего в моей груди становится тепло, а моя улыбка расширяется.

Я не знаю, что принесет будущее нашей маленькой семье из трех человек, но я знаю одно.

Эти двое — центр моей вселенной, и я планирую провести остаток своей жизни, доказывая им это каждый день, пока живу.

Бонус

Элли

— Dios mío (Боже мой), — шепчет Нико себе под нос, дергая за шнурок VIP-пропуска на моей шее.

Я осматриваю пит-лейн в поисках того, что его удивило. Проведя последние два дня в восторге от встречи с гонщиками Формулы-1, VIP-туров по гаражам различных команд и тренировочных заездов с трибун, я думала, что Нико уже привык ко всем этим волнениям.

Как будто ты можешь судить, говорю я себе. Я была не менее, если не более, отвлечена всем происходящим вокруг нас. Подслушивая интервью, замечая знаменитостей, слоняющихся по пит-лейну, и удивляя Рафаэля тем, что гонщик Формулы-1 катает нас по трассе на скоростном автомобиле, я испытываю сильнейшее перевозбуждение.

Если бы не Рафаэль, который держит нас в рамках графика и не дает попасть в беду, мы с Нико потерялись бы в первый же день.

— Элли! Смотри! — Нико снова потянул меня за пропуск, когда я не ответила ему.

— В чем дело? — спрашивает Рафаэль.

— Это он! — Нико переводит взгляд с наших лиц на гараж МакКоя, где его любимый гонщик Формулы-1 в данный момент стоит рядом со своим болидом. Элиас Круз, который вживую выглядит так же привлекательно, как и по телевизору, смеется над тем, что говорит другой мужчина, а затем притягивает его к себе для быстрого поцелуя.

Его быстро отталкивает брюнетка с широкой улыбкой и в шапке МакКоя с вышитым номером десять на передней части.

— Вот дерьмо! — восклицает Нико, закрывая рот рукой.

— Николас, — Рафа бросает на него взгляд, который вызвал бы страх у кого угодно, только не у его сына.

— Perdón, Papi (Прости, папа), — его невинное поведение быстро исчезает, когда он что-то рассматривает в гараже.

Я смотрю в сторону широко раскрытых глаз Нико и ахаю.

— Не может быть!

Рафаэль поворачивается, чтобы посмотреть, кто нас так удивил. Его брови хмурятся, а глаза сужаются, когда мы с Нико таращимся на него.

Джакс Кингстон — отставной британский гонщик Формулы-1, который раньше ездил с Элиасом, — оттаскивает брюнетку. Он обхватывает ее за плечи и шепчет ей что-то на ухо, отчего она краснеет и с тихим смехом шлепает его по руке. Я не сразу узнала его жену из-за больших солнцезащитных очков и шляпы, скрывающей ее лицо, но сверкающее кольцо с бриллиантом на левой руке доказывает, что это она.