Неписанный закон

Он стоял перед узенькой дверью и жестом указал им на нее. Текла послушно вошла через эту дверь в комнату. Туман застилал ей глаза, она еле различала предметы находившиеся в комнате, и со страхом и нетерпением ожидала появления своего отца. Она остановилась посреди комнаты и сильною рукою поддерживала мать, которая, от волнения, чуть не лишилась чувств. Прошло несколько минут и она увидела приближавшагося к ним человека, в полосатом, арестантском костюме, в котором она только с трудом признала отца. Он совершенно изменился, и только глаза и походка остались теми же. Карл превратился в дряхлого, согбенного старика. Он был аккуратно выбрит, лицо было болезненно бледное и страшное. Морщинистые щеки провалились, прежняя полнота исчезла, он более походил на призрак, чем на живого человека.

– Катрина, проговорил он хриплым голосом, – Текла, Катрина, неужели вы все еще не узнаете меня?

Катрина видела очень плохо, но все-таки вид мужа так подействовал на нее и потряс ее, что она не могла удержаться от душу раздирающего крика. Глубокия морщины резко выступали на его исхудалом лице, большие торчащие уши казались еще больше на его обритой голове и придали всему лицу какое то каррикатурнее выражение. Но Катрина позабыла все на свете, лишь только он обнял ее и она услышала дорогой, знакомый ей голос. Она обнимала его шею дрожащими от волнения руками.

Карл подвел ее к скамейке, стоявшей у стены, усадил жену, положил к себе на грудь её голову, ласково гладил по волосам и целовал ее с нежностью молодого влюбленного. Текла уселась рядом с отцом, обняла его обеими руками за шею, смотрела ему в глаза, нашептывала нежные слова и целовала его провалившуюся щеку. Ей было тяжело и больно смотреть на его изменившееся лицо. Произошедшая в нем перемена до такой степени поразила ее, что она несколько раз принималась горько плакать. Почти все время от просидели молча. Изредка только произносили они ласковые, задушевные слова. Он спросил об Эмелине. Текла объяснила ему, что она завалена работой и не могла приехать повидаться с ним. Они не успели еще поговорить о будущем, как к ним подошел сторож и, дотронувшись до плеча Карла сказал:

– Идемте, свидание кончено.

Карл привык в тюрьме к беспрекословному повиновению и тотчас же встал. Катрина попыталась было также подняться, чтоб итти вслед за ним: она надеялась, что ей позволят остаться с мужем в тюрьме. Текла обняла старушку за талию и повела ее из приемной. Та послушно повиновалась, не сопротивляясь, и в каком то полузабытье переступила через порог тюрьмы и очутилась на улице. Текла хотела непременно добраться до сторожки Молли за светло. Там можно будет переночевать, если никого не найдется, кто бы согласился подвести их до самого города. Им не пришло даже в голову поест. На окраине города их нагнал молочник, возвращавшийся домой с порожней повозкой, который охотно согласился подвести их. Так проехали они целую милю, и, поблагодарив молочника, распрощались с ним.

К четырем часам пополудни они были уже в двух милях от Синг-Синга. Кое-как взобравшись на холм, Катрина остановилась.

– Ты устала?

– Да, мне хочется заснут.

Текла подхватила старушку своими сильными руками и потащила ее на насыпь под тень деревьев. Тут она осторожно опустила свою ношу на землю, уселась сама возле неё, прислонясь к изгороди, и бережно положила голову матери с себе на колени. Прошло всего несколько минут, и старуха спала уже крепким сном. Прекрасный вид расстилался перед Теклой: широкой лентой тянулись поля, за ними леса, а дольше блестели воды Гудзоновского залива. Вдали, на пурпуровом фоне, у самой воды вырисовывались, одним большим, белым пятном, городские дома. На противоположной стороне дороги виднелась посреди полей небольшая рощица. Из рощицы веяло прохладой и нежный ветерок приятно ласкал разгоряченные щеки Теклы. До неё доносился слабый запах травы, лесных фиалок, веселое щебетанье и пение птиц. Долго просидела она так, в полном одиночестве, тщетно поджидая случайного попутчика. Царившая кругом тишина и мирный сельский ландшафт успокоительно подействовали на её расстроенные нервы. Она с нежною любовью вспоминала отца, представляя его себе таким, каким он был до ареста, и мало-помалу ужасное, мертвенно бледное лицо арестанта в полосатом костюме совершенно изгладилось из её памяти. Через некоторое время она увидела медленно взбиравшихся на холм лошадей, впряженных в повозку, ехавшую из Синг-Синга. Текла наклонилась, чтоб разбудить мать, и была поражена странным оттенком лица старушки и его изменявшемся выражением. Теклою овладел смутный страх и она осторожно дотронулась до щеки матери. Щека была безжизненно холодна. Девушка задрожала всем телом, закрыла глаза и прислонилась к изгороди.